— Но вы же не такой! — расплакалась она. — Я знаю, вы — добрый! Простите, что не оправдала ваших надежд.
Она была так трогательна в своей беззащитности, что он почти сдался. Но стоило вспомнить о том, что завтра утром он отправится в Лондон, а она останется здесь и когда-нибудь будет принадлежать кому-то другому, как сдавленный рык вырвался из горла.
— Вы плохо знаете меня, Александра Сергеевна! Я готов был проявить слабость ради вас, но не намерен позволять собой манипулировать. Вы прекрасно понимаете, что я выкупал эти расписки вовсе не для того, чтобы получить финансовую прибыль. Я собирался получить вас, Шура! И я получу вас, даже если после этого вы возненавидите меня. Нет-нет, не краснейте! Я довольно церемонился с вами. Я не буду брать вас силой — я слишком уважаю для этого и себя, и вас. Но я не намерен больше давать вам времени для раздумий. Мне кажется, вы уже достаточно взрослая, чтобы понимать, что именно я от вас хочу. И либо вы дадите мне это прямо сейчас, либо через несколько дней ваш брат окажется в тюрьме.
22. Страх
Шура долго сомневалась, стоило ли приходить к нему. Она уже приняла решение — она поедет с тетушкой в Екатеринбург. Но чувство вины перед Кузнецовым, которому она дала слово, тяготило ее, мешало спать.
К тому же, вопрос с долгами брата оставался нерешенным. Она боялась, что, если она не объяснится, Андрей Николаевич придет в бешенство, и пострадает от этого Кирилл.
До дома, где уже бывала однажды, она добралась пешком — стеснялась настолько, что не решилась воспользоваться даже извозчиком. Дернула привязанную к колокольчику веревочку.
Открывший дверь лакей окинул ее удивленным взглядом. Она была уверена, что он подумал про нее самое дурное. В самом деле — разве можно считать порядочной женщину, которая запросто приходит в дом неженатого мужчины?
Шура почувствовала, что покраснела. Слова замерли на языке.
Хорошо, что лакей понял ее молчание.
— Андрей Николаевич поехал с визитами, но вскоре должен вернуться. Не изволите ли подождать, мадемуазель?
Она кивнула.
Он проводил ее в гостиную, предложил чашку холодного фруктового чаю. Она не отказалась.
Чай был отменного качества — терпкий, с незнакомыми нотками. Должно быть, тоже из Англии.
На придиванном столике лежал альбом с репродукциями, и она от нечего делать взялась его листать. Неожиданно увлеклась — она и сама иногда рисовала — и не заметила, что вернулся хозяин.
Она встрепенулась, когда он вошел в гостиную. Увидела, что он нетрезв и что испуган. Принялась что-то объяснять, но поняла, что он и так обо всём догадался.