Она не готова была начинать семейную жизнь с обмана, и прежде, чем принять предложение Самохвалова, ей пришлось бы признаться ему в том, о чём она старалась не вспоминать.
Нет, она давно уже простила себя — за легкомыслие и наивность, за то, что позволила себе влюбиться в человека, в которого влюбляться не должна была. Она простила даже его — ведь он всего лишь предложил ей сделку. Сделку, условия которой выполнили обе стороны.
Первый месяц по приезду в Екатеринбург она с волнением ждала вестей из Архангельска от Кирилла — если бы Кузнецов вдруг решил предъявить расписки к оплате, у нее уже не было бы никакой возможности ему помешать. И тогда всё, что произошло, оказалось бы напрасным.
Но письма брата — поначалу тоже полные тревоги — с каждой неделей становились всё более спокойными. Он устроился на работу, а скромный заработок не позволял ему кутить как прежде. Однажды он упомянул, как сильно удивляет его, что кредиторы не требуют с него денег, но списал это на то, что Россия вступила в войну, и чаяния всех патриотично настроенных граждан оказались связаны не с личными, а с общественными благами. Шура, как могла, укрепила его в этой мысли — ей невыносимо было думать о том, что брат узнает, каким способом был оплачен его долг.
— Да, Шура, и не могла бы ты починить мое вишневое шерстяное платье? — слова Ирины прозвучали не как вопрос, а как утверждение. — Ткань на локтях совсем прохудилась.
Она кивнула. А вот тетушка не стерпела:
— Мне казалось, что твоим гардеробом занимается горничная. Мало того, что Шура выполняет работу гувернантки, которую вы уволили еще в начале года, так теперь ты хочешь, чтобы она стала еще и портнихой?
Невестка обиженно надула губы:
— Разве я ее заставляю? Она сама вызвалась заниматься с нашими детьми. К тому же, она всё равно целыми днями сидит дома. Зачем же нам кого-то нанимать?
— Да-да, разумеется, — она поспешила вмешаться, пока ссора не вышла из-под контроля, — я с удовольствием занимаюсь с Мишуткой и Дашенькой. И платье заштопаю сегодня же вечером.
Ирина немного напряженно улыбнулась:
— Ну вот видите, маменька, Шуре это вовсе не трудно. Вы же знаете, как много сейчас нам приходится тратить на прислугу. Так к чему же дополнительные расходы? Вы сами всегда говорите — каждый должен зарабатывать себе на хлеб.
Шура почувствовала, что краснеет. В доме двоюродного брата она ощущала себя незваной гостьей. Нет, сам Евгений никогда ни в чем ее не упрекал — он был с головой погружен в работу и домашними делами не интересовался ни в малейшей степени. Но вот Ирина никогда не уставала напоминать, что Шура находится у них исключительно по их душевной доброте.