— Но всё же, разве не лучше как можно скорее что-нибудь сделать с таким злодеем как он?
— Розмайн, почему ты называешь его злодеем?
— Ну, он ведь продаёт сирот, а также давал бывшему главе храма и служащему взятки … Эм-м… я хотела сказать, подкупал… — ответила я, перечислив причины.
Услышав мой ответ, Фердинанд удивлённо приподнял бровь и спросил:
— Разве это что-то плохое?
Его ответ застиг меня врасплох. Я удивлённо моргнула, пытаясь понять, что только что услышала. В результате, мы с ним в замешательстве уставились друг на друга.
— Мэр не просто заботится о сиротах, — продолжил Фердинанд. — Он владеет ими. И потому он вправе решать, продавать их или нет. Кроме того, естественно давать деньги дворянам, чтобы заслужить их расположение. Разве ты не помнишь, что Бенно принёс мне подарки при первой нашей встрече? Это обычное дело, необходимое для создания хороших отношений.
Таким образом тот, кто заботился о сиротах, имел на них право собственности, а давать взятки было естественно. Всё это даже не считалось чем-то неправильным. Я схватилась за голову, пораженная огромной разницей в нашем здравом смысле.
— Тогда, что же не так сделал мэр? — спросила я.
— Мы — дворяне, а он не подчинился нашим приказам и даже бросил нам вызов, пытаясь опротестовать наше решение, — ответил Фердинанд.
По словам Фердинанда, нет ничего плохого в продаже сирот и некоторой коррупции, когда это в интересах города. Если полученные от продажи сирот деньги пойдут на пользу городу, то для живущих там людей он будет хорошим мэром. В таком случае жители Хассе будут полностью поддерживать его. Фердинанд продолжил:
— Если учесть сельских жителей, которые собираются в доме для зимовки, то в Хассе насчитывается около тысячи человек. А потому важно защитить именно горожан. Если мы ради защиты сирот воспользуемся силой, чтобы избавиться от мэра, который работал на благо города, то навлечём на себя ненависть живущих там людей.
Слова Фердинанда оказались для меня столь неожиданными, что я почувствовала, как сжалось сердце. Я никогда не думала об этом с такой точки зрения.
— То есть, для людей Хассе именно мы — злодеи?
— На данный момент всё так. Мы силой забрали сирот, которых мэр собирался продать дворянам, поместили их в монастырь, в который горожане не могут войти, и показали, что больше заботимся о сиротах, чем о людях города, которые платят налоги, — пояснил он.
Я никогда не думала, что люди могут счесть спасение сирот от продажи как нечто плохое. Я была совершенно потрясена этим. Тем временем Фердинанд всё с таким же невозмутимым выражением лица продолжал своё объяснение.