А ей радушно показывали перестроенный, изменённый особняк, и детские комнаты Элге признала с трудом, разве что картинная галерея осталась почти прежней. Сердце заходилось от ностальгии и грусти, что этот дом ей теперь совсем чужой.
Старуха Джила называла Севиль своей внучкой, а по факту являлась сестрой её деда; сама же она семьи так и не завела. Внучка была стройна и черноволоса, и некоторое сходство обеих женщин Элге отметила сразу. Маленький сын Севиль находился на занятиях и к дамам допущен не был. Супруг отсутствовал.
Элге разглядывали бесцеремонно и любопытно: фамилию лорда Форриля, члена Большого королевского совета, знали. Извинились, что не смогли дать о себе знать раньше — ведь Виррис не оставила нового адреса. Неудобные вопросы: почему вот эта немолодая радушная женщина сама, или дочь её брата, мама Севиль, не забрали осиротевших девочек в свой дом, Элге не стала задавать. И так ясно — по их лицам, тщательно произносимым словам, извиняющимся улыбкам. Две несовершеннолетние сироты без гроша за душой, одна из которых к тому же имела некоторые проблемы со здоровьем и магическим даром. На решение проблем младшей требовались средства, а старшую надо было бы устраивать в учебное заведение, вывозить в свет, по новому кругу искать выгодную партию… Хейтен сам виноват, что столь неосмотрительно и неудачно вложился в предприятие, которое не принесло дохода и увело его в глубокий минус.
Но это всё прошлое, много воды утекло, а в настоящем… В настоящем перед Джилой и Севиль сидела успешная родственница, имеющая в мужьях весьма перспективного мага, происходящего из старинного знатного рода, к тому же рода состоятельного, а уж про свёкра и его связи-знакомства-влияние и говорить не приходится.
Элге слушала женщин со смешанным чувством: с чего они взяли, что лорд Тивис-себе-на-уме что — то станет делать для новообретённых родственников? Он и саму Элге-то с трудом терпит, разве что зубами не скрипит.
— Я буду счастлива принять вас в нашем доме, — тем не менее сказала Элге.
Они ждали именно этих слов, так почему бы и нет.
Уводя беседу от влиятельного и успешного королевского советника Тивиса Форриля, она выразила сожаление, что почти никого из родни не помнит, и так редко виделась с ними, пока папа с мамой были живы.
— Видишь ли, Элге, — легко пожала плечами Севиль, — мы… моя мама, бабушка вот не даст соврать — тоже… в общем, мне кажется, истоки этого отчуждения следует искать глубже, в то время, когда жила Райна.
— Моя мать, — перехватила нить беседы старуха. — Райна Адорейн очень ревновала старшего брата к родителям. Как сейчас помню, очень недовольна была. Вроде младшая, должна быть самая любимая, любой каприз — ан нет. Бердт на первом месте. Очень его берегли, переехали сюда из-за него. Говорили, там, где они жили раньше, климат неподходящий для его здоровья — хворал часто.