По традиции, следовало приблизиться к Алтарю и опуститься на колени, приложить ладони к поверхности камня. Время, проведённое в таком положении, у каждой пары свое — кому-то пяти минут хватало, а кто-то, рассказывали, и час так простаивал. Хорошим знаком считалось, если камень под руками становился тёплым, если не темнел и если надетые в конце обряда кольца тоже теплели на несколько мгновений. Холод, покалывание, смена цвета Алтаря на тёмный, чёрный — дурной знак, неодобрение богов. Так же как и заползающие в сердце страхи, тревожность, паника — так Алтарь давал знать, что хорошим и счастливым брак не станет. Легкость, умиротворение, чувство всеобъемлющего счастья — говорили о том, что союз благословлён. И теперь только, подходя к сияющему белому камню на ватных ногах, Элге испытала сильнейшее беспокойство, молоточками застучавшее по вискам. Задержала дыхание, крепче сжала в свободной руке букет — его следовало по завершении возложить на Алтарь, подняла лицо к Мадвику — он сосредоточенно смотрел вперёд, но шёл уверенно, не сбиваясь с шага. Голоса вокруг них будто стали явственнее, но ни слова разобрать не удавалось.
— Я в нас верю, — шепнул он севшим голосом, и на этих простых словах девушка начала дышать нормально.
От поверхности Алтаря веяло Силой, природы которой Элге не понимала. Светлая? Тёмная? Она просто — была. Обволакивала. Притягивала. Давила. Колени сами собой подогнулись и девушка опустилась перед камнем. Навязчивый шепот и свистящие звуки вокруг неё и внутри неё — как и когда они проникли — не знала. Ладони сами собой легли на Алтарь, где-то исчез из поля зрения свадебный букет, возможно, лёг рядом. Присутствие Мадвика ощутила отстранённо — вот он, напротив, ладони рядом с её, соприкасаются кончиками пальцев. Разделённые алтарным камнем на несколько минут, чтобы соединиться — на всю оставшуюся жизнь.
И всё исчезло. Элге куда-то провалилась и поплыла на волнах невесомости, бездумно, медленно, легко. Как соринка или крошечная пылинка, или шарик — не понять. Мыслей не было, пустая-пустая голова. Она предполагала, что у Алтаря будет радоваться и с благодарностью просить для себя и любимого человека счастья, гармонии, уважения друг к другу, но это было в какой-то прежней жизни. В этом моменте остался белый молочный свет и невесомость. И тихие, ненавязчивые голоса. Не было времени, не было пространства и сколько это длилось — никто не взялся бы посчитать.
Звуки нехотя возвращались, как и цвет. Глаза Элге медленно открылись — она увидела свои руки, лежащие ладонями вниз, и руки Мадвика, прикасающиеся к её. Подняла голову — Мад смотрел на неё рассеянным взглядом, смотрел и не видел. Через несколько секунд его глаза обрели осмысленное выражение, на побледневшем одухотворённом лице мелькнула неуверенная улыбка. Элге прислушалась к собственным ощущениям и не поняла, что нужно чувствовать. Чувствовалась ли лёгкость? Кажется, да. Во всяком случае, не ощущала страха или встревоженности. Покой? Похоже на то. Элге шевельнула пальцами — руки в перчатках холода от камня не уловили, скорее — едва ощутимое тепло. Хорошо. Тепло — это хорошо, замечательно! Мадвик улыбнулся: