— Тебе? Или…твоему лесному приятелю? — пытливо посмотрел на него молодой.
— Смотря на каком языке сделаны те записи. Может, и я сам сумею разобрать. Но — для Ара, да.
Дастьен дунул на упавшую на лоб вьющуюся тёмно-каштановую прядь.
— Где дед хранит эти записи, знаешь? И в каком виде?
— Рукописные листы в коричневом ящичке, на крышке герб Берденов, выложенный турмалинами. А место хранения мне неизвестно, его могли менять.
Молодой мужчина в раздумьях постучал пальцем по губе.
— Наверняка на рукописи ещё и защита наложена? Легко и просто — это не про нас, да, отец?
Дождавшись неопределённой улыбки на королевском лице, уверенно закончил:
— Привезу.
— Спасибо.
— Пока не за что.
— Дастьен! — окликнул король сына, когда тот направился к выходу. — На следующий совет явись, пожалуйста, в нормальном виде.
Тот с улыбкой растаял в воздухе, напоследок удостоив родителя порывистым кивком.
* * *
Первые дни в большом форрильском особняке показались Элге воплотившейся сказкой. Мадвик не отходил от неё ни на шаг, купал в любви, как дорвавшийся до сладкого, устраивал приятные сюрпризы. Вечера сделались уютными; свекровь с живейшим любопытством расспрашивала девушку обо всём: как ей жилось, чему училась, о чём мечталось. Занятой лорд Тивис, с трудом выкраивая драгоценные минуты для семейных посиделок, и тот посматривал доброжелательно поверх тихо шелестящих газетных страниц или финансовых бумаг. Оба родителя соглашались друг с другом: с женой их единственному сыну очень повезло.
Согретая чувствами внимательного мужа, Элге не сразу заметила холодок, пришедший на смену общему расположению.
Дни складывались в недели, и вот уже она не могла с уверенностью определить, принята ли окончательно в этот дом и в эту семью. Внешне всё выглядело пристойно и безупречно: вежливые улыбки, любезные речи, видимость заботы о её удобствах и комфорте. По ощущениям же, даже сквозь присущую девушке наивность и доверчивость она замечала и настороженность, и типичное аристократическое лицемерие, от которого совсем отвыкла, живя на окраине приветливого Леавора, среди радушных и отзывчивых соседей. Не только старшие Форрили наблюдали за ней, но и, не так тонко, как лорд и леди, а более заметно и грубо — прислуга. Элге не один и не два раза напоминала себе, что это…нормально, что не стоило ожидать немедленного обожания, но всё же отношение расстраивало.
Зато любовь мужа тёплыми солнечными лучиками продолжала согревать душу. Свободное от дел время Мадвик стремился провести рядом с ней. В своём доме, где проводил Элге маленькие спонтанные экскурсии по гостиным, кабинетам, тайным убежищам, показывал внушительную коллекцию холодного оружия, которое обожал. Занимал её забавными рассказами о своём детстве, знакомил с историей своего рода, рассказывая о том или ином предке так увлекательно, что девушка то восторженно хохотала, то замирала от ужаса. В ухоженном саду, готовящемся встречать плавное, вкрадчивое наступление осени, показал каждый уголок. В городе, куда молодые периодически сбегали на романтические прогулки, то по местам своих прежних встреч, к Шелте, то в маленькие кофейни на окраине, которые Элге предпочитала всем пафосным и роскошным ресторациям. В спальне, где по ночам Мад с присущим ему пылом раз за разом демонстрировал свою любовь и нежность. И в любое время суток — старался при каждом удобном случае прикоснуться, украдкой сорвать поцелуй, хотя бы просто шепнуть ласковое слово на ушко, такое, от которого это самое ушко немедленно вспыхивало и начинало гореть, а на щеках появлялся румянец.