Смотрю на гаснущий экран в своей руке и прокручиваю план дальнейших действий. Закидываю чай в кружки, размешиваю сахар. Беру со стола детское печенье и таблетки для Маруси. Нужно приготовить что-то более существенное, но сначала лекарства. И разговор.
Нам нужно серьезно поговорить.
— Детское печенье? — Маруся морщит нос и вскидывает на меня свои покрасневшие глаза.
Свет из коридора хорошо освещает ее, несмотря на полумрак в комнате. Я вижу и боль, написанную на ее лице, и то, как она устала.
— Нужно кинуть что-то в желудок, прежде чем пить лекарства, — протягиваю ей кружку с чаем и несколько разноцветных пачек с таблетками, выписанными врачом.
— Во мне уже барахтается пара баранок, — хмурится, приподнимаясь и садясь в постели.
— Тогда просто запей таблетки, — кидаю пачки на одеяло. — Сейчас принесу компресс.
— Угу, — холодные пальцы смыкается на моих, когда она берет чашку. Наши взгляды встречаются.
Почему с ней всегда так тяжело? Слова застревают в горле, когда так необходимо их произнести. Ведь все просто:
«Я места себе не находил».
«Ты меня напугала».
«Надо что-то менять, так больше нельзя».
Пока Маруся распаковывает лекарства и сверяется с инструкцией по применению, иду в ванную. Здесь творится такой же хаос, какой встретил меня в остальной квартире. Мокрая детская одежда под ногами, грязная ванна, сброшенная душевая лейка.
Ее нельзя оставлять одну. Кем бы ни проснулась эта женщина после травмы, она точно не та Маруся, которую я помню. Поборница порядка и человек высокой организации, способный даже меня довести до судорог своими «правилами» — теперь совершенно другой человек.
Которого я не понимаю.
Вчера вечером мне на миг показалось, что я снова вижу ту девушку, с которой познакомился — забавную и легкую, способную уложить меня на лопатки одними своими губами. Вчера мне очень хотелось верить во второй шанс, в то, что эту дурацкую жизнь можно переиграть и в итоге остаться победителем. Но на лжи и утаивании ничего не построишь, нельзя вернуть ту Марусю, пользуясь ее временной амнезией, как нельзя вернуть и того меня, что безотчетно и с головой влип в красивую умную женщину. Настолько, что непреодолимые разногласия казались преодолимыми.
А стечения обстоятельств — провидением судьбы.
Но ничего не вышло. Не срослось.
И попытка — дубль два — вряд ли изменит хоть что-то.
Хотя на несколько мгновений — счастливых мгновений вчерашнего вечера и ночи с желанной женщиной в одной постели — я считал, что попробовать стоит.
Возвращаюсь в комнату с теплым полотенцем, скрученным валиком. У кровати горит ночник, Маруся сидит с полупустой чашкой в руках, обернутая в одеяло, как кокон — торчит только голова и кисти рук по бокам.