- Нет, - мотаю головой. – Иногда забирал один, иногда другой.
- Имена можешь назвать? Описать внешность?
Блондин напирает на меня и раздраженно цокает языком, когда я слишком долго молчу.
- Темные короткостриженые волосы, ровный нос и зелёные глаза. Это у первого.
- Пиздец какой-то! – раздражается блондин. – Мне нужны особые приметы, а не описание внешности половины города!
- Не дави на неё, Семён, - повышает голос Юсупов. – Она нихрена не знала!
Мне становится зябко несмотря на то, что градус раздражения и злости между нами повышается. Семён начинает мерить комнату шагами.
- Не знала она, - бормочет себе под нос. – Я выйду, мне нужно позвонить.
Его тяжелые шаги перестают действовать на нервы, когда скрываются за дверью кабинета.
Мы остаемся с Юсуповым вдвоем. Он почти не смотрит на меня. Хлопает по карманам ладонями в поисках пачки сигарет. Достает зажигалку, подкуривает, выпускает сизый дым.
Ощущаю как слёзы подбираются к глазам. Нервы в последнее время совсем на пределе. Часто моргаю, чтобы предотвратить их появление, но у меня не выходит. Быстрыми дорожками слёзы стекают по щекам, капают на платье и оставляют на нём влажные следы.
Давид делает несколько шагов ко мне, резко берет за локоть и рывком поднимает с дивана.
- Он больше не станет на тебя давить, слышишь меня?
Муж нависает надо мной нерушимой скалой. Большой, высокий, сильный. Терпкий аромат его парфюма перемешан с запахом табака. Юсупов берет меня за подбородок, заставляет посмотреть ему в глаза. Из-за слёз его силуэт нечёткий и расплывается.
- Успокойся, слышишь? – голос твёрдый, без капли жалости.
- Прости, - вытираю тыльной стороной ладони слёзы. – Я боялась, что ты отдашь меня ему.
Он тяжело и устало вздыхает. Тушит окурок в пепельнице.
- Глупая.
Неожиданно мягко касается моего виска, и я вздрагиваю. Не потому, что мне неприятны его касания, как раз-таки наоборот. Он убирает светлые пряди волос за уши, обхватывает ладонями лицо и внимательно смотрит.
- Зачем мне отдавать тебя Семёну?
Его глаза такие глубокие и красивые, что, кажется, я прямо сейчас в них утону.
Между бровей залегла глубокая складка, он слегка склонил голову набок.
- Не знаю… я не знаю…, - заикаюсь. - Просто подумала, что после того, как… после того как у нас не получилось, ты не захочешь себе такую дефектную жену.
Давид устало качает головой, и я вижу, что слегка усмехается. Это уже хорошо - он не злится на меня.
- И правда глупая, - подытоживает.
Убирает от меня руки, заходит за письменный стол и достает откуда-то непочатую бутылку воды. Открывает крышку, вновь возвращается и протягивает мне.