Вопль Ваниллы потерялся во всеобщем хоре паники и ужаса, когда она увидела тело практически обезглавленной девушки, и министр, уже не церемонясь, потащил ее к выходу. По пути он захватил старушку Зиггери и взглядом попрощался с мэром и его гостями, радуясь, что до сих пор не завел семью. А друзья... Разве он может кого-то из здесь присутствующих назвать друзьями? Нет, мэра ему действительно жаль, но тут уже ничего не поделать, он просто не успевает вывести его.
– Дьявол... – громкий растерянный возглас Ришари остановил его, когда отполированная тысячами прикосновений бронзовая круглая ручка двери уже была в прямой досягаемости. – Я же не собиралась...
Мимолетное искушение вернуться и посмотреть, что будет дальше, едва не подчинило Акклеса своей воле, но он пересилил себя и решительно выскочил из бального зала вместе с девушкой и старухой.
***
Ришари с изумлением и растерянностью смотрела на неподвижный труп совсем юной девушки со снесенной верхней частью черепа.
Это она.
Это сделала она.
Своими собственными руками.
«Своими собственными руками? Нет... Нет! Я не хотела! Почему эта дура оказалась такой хрупкой?! Я не собиралась убивать!»
Граница человеческой толпы отодвигалась от нее все дальше и дальше. К стенам, стискивая и сдавливая ничего не понимающих, до смерти напуганных нуворишей. Даже те, кто не видел всего своими собственными глазами, ощущали сейчас ее собственный бесконечный ужас, который исходил от Ришари мощной неудержимой волной. Ее ужас перед самой собой. Неважно, насколько велика чувствительно человека к эмоциям других людей. Даже если он – непроницаемый для чужих горя и радости валун, эмоциональный шквал Ришари, невысказанный, который она просто переживает внутри себя – сметает самоконтроль присутствующих, словно ураган – соломенную стену. Таковы сила и влияние на человеческое подсознание мощного сосредоточения мистической энергии в одной личности.
«Дженази... Что скажет Дженази?.. Я убила невинного человека. Снова. Он возненавидит меня!»
Ришари пошатнулась. Оторвала взгляд от тела – и перевела его на окружающих, безмолвных людей.
«Нет. Если они все умрут, он просто не узнает. Свидетели. Избавлюсь от свидетелей».
Сквозь плотную толпу согнанных ужасом овец в человеческом облике пробился один из охранников и дрожащей рукой навел на нее дуло револьвера.
– Б-бросьте ор-ружие!
«Храбрый мальчик...» – Ришари увидела, что он молод – лет двадцать. Красив и обаятелен. Сильный, высокий, храбрый. Очень храбрый, раз сумел преодолеть изливаемый ею в пространство ужас.