Хоро зачерпнула ложечкой варенье.
– Просто ей нельзя быть сейчас дома, – ответила девушка, сильно смутившись. – Я вернусь за ней утром.
– И заодно в подробностях расскажешь, что там у вас стряслось.
– Хорошо, – согласилась Настя, и прошептав что-то на ухо сестре, быстро выбежала из квартиры.
Девочка, оставшись наедине с тремя незнакомыми личностями, явно чувствовала себя крайне неуютно. Карие глаза с зелеными прожилками не отрывались от пола, руки не вылезали из тесных карманов узких детских джинс.
– И как же, интересно, зовут нашу маленькую гостью? – ласково спросила Хоро, одновременно показывая Маламуту кулак – он чуть было не напомнил, что девочку минуту назад представила ее сестра. «Еще одно слово и отлучу от печенек нафиг!» – ну или что-то в этом роде сверкнуло в ее глазах.
– Кристина... – чуть слышно ответила сестра Насти.
– А меня – Хоро. Но если хочешь, можешь звать меня Таней.
– Маламут, – представился ее супруг, так, на всякий пожарный придвинувший к себе по-ближе стопку сахарного печенья. – Или Константин – это если по паспорту.
– Антон, – произнес парень, чувствуя себя довольно неловко.
– Здравствуйте... – Кристина изо всех сил старалась быть как можно более вежливой. Получалось это у нее немного забавно.
– Чай будешь? – Хоро перешла к делу. – С вареньем?
Девочка робко кивнула.
– Есть вишневое, яблочное, клубничное... Но вишневое – самое вкусное, я его на днях сделала.
«А банками с ним забита вся кладовая,» – Антон, в наивности своей спрашивая, зачем Тамара Алексеевна ведрами загружает Хоро вишней, потом трое суток наблюдал, как кухня относительно немаленькой квартиры использовалась в качестве консервно-заготовительного полигона самого строго режима – купорка проводилась самыми ударными темпами с привлечением всех доступных людских ресурсов, то есть его самого и Маламута. Что тут говорить, оба перенесли сильный стресс...
– Ты это, не спрашивай, а накладывай, – Маламут, убедившись, что в его распоряжении находится достаточное количество печенья, рискнул вставить свое слово.
– Без сопливых разберусь.
– Антон, пошли отсюда, а то мы сейчас еще и процессу воспитания помешаем, – подмигнув девочке, парень утащил товарища с кухни.
Оказавшись в комнате Антона, Маламут тяжело вздохнул, с непривычной для него горестной интонацией.
– Извини, – произнес Антон, на всякий случай.
– Смысл извиняться, – отмахнулся тот, и зачем-то очень внимательно осмотрел комнату. – Я сейчас вернусь.
Покинув комнату Антона, он и правда вернулся через пять минут, неся подмышкой два одеяла и подушку.