«И как же теперь искать золото? Что дальше-то? Об этом никаких указаний барин не оставлял!»
Подумав так, Прохор нахмурился и принялся крутить камень, надеясь отыскать решение этой загадки, но внезапный толчок изнутри и прозвучавший следом до отвращения знакомый голос, заставил его вздрогнуть и со страхом осмотреться.
– Ну здравствуй, Проша. Благодарю, что реши-таки сдержать клятву.
Прохор задёргался, как ошпаренный, и вопрошающе глянул на Митрю, только сейчас обнаружив, что тот стоит рядом, а в глазах его плещется страх. Он собирался прикрикнуть и уже открыл рот, но вместо окрика губы выговорили совсем другие слова:
– Я обещаний не нарушаю и щедро одарю тебя, вернее, твоё тело, Проша, своей усадьбой…
От потрясения и паники глаза Прохора скакнули из орбит и, тяжело задышав, он что есть мочи стиснул зубы. Но и не имея выхода наружу, проклятый голос продолжать звучать в голове, ввинчиваясь в разум, точно раскалённый гвоздь:
…– особняком и золотом. Но вначале ты должен убить мальчишку.
Рука, подчиняясь давящей чужой воле, сняла закреплённый на опояске нож. Прохор пытался противиться приказу и разжать пальцы, все ещё сжимающие зажатый в кулаке камень, но те не подчинялись и стискивали кварц, точно сведённые судорогой. Митря, завидев такое дело, рванулся помогать, и Прохор, перепугавшись за сына, рявкнул, на короткий миг совладав с горлом:
– Пшёл!
Митря шарахнулся от мелькнувшего перед носом ножа и отбежал в сторону, остановившись в десятке шагов, но не думая уходить.
– Убей его, – приказал притворно-ласковый голос Чёрного. – Убей, и тебе сразу станет легче.
– Нет!
Сначала отказались подчиняться руки, теперь же перестали слушаться и ноги, вышагивая за Митрей, отбегающим всё дальше, но не желающим уходить совсем. Прохор боролся с Чёрным, прикладывая огромные усилия, чтобы вернуть власть над своим телом, но чувствуя, что колдун проникает всё глубже, а он лишь теряет силы в этой борьбе. И всё равно, пусть медленно, но идёт за сыном. Осознав, что проиграет, он резко перестал сопротивляться и, увлекаемый рвущимся вперёд колдуном, кубарем полетел на землю. Митря со всех ног бросился на помощь, и рука, управляемая Чёрным, крепче стиснула нож, готовясь к удару.
– Тятя!
Сын склонился над ним чуть не плача, хватаясь за кулак, до сих пор стискивающий проклятый камень. Ладонь с ножом шевельнулась и, не пресекаемая волей Прохора, свободно преодолела часть расстояния между ним и Митрей. Довольный успехом, обосновавшийся внутри колдун слегка ослабил напор – самую малость, но и той оказалось достаточно, чтобы Прохор на миг вернул власть над рукой и вбил нож себе в сердце.