– Ну, прости меня, Соф. Это единственный выход. – Подруга обняла меня сзади и положила голову на плечо.
По коже поползли мурашки холода.
Не знаю, что я хотела от Лизы. Искреннего раскаяния? Нет! Понимания? Она и так понимала, что делала.
– Знаешь, я так надеялась, что ты скажешь, что твой дневник украли. Или что нас подслушал кто-то и воспользовался информацией. Я поверила бы, правда. Как бы нереально это ни звучало, я не усомнилась бы, что это так. – Я отодвинулась так, чтобы Лиза меня не касалась.
– Так я не вру. Неужели мы поругаемся из-за этой мелочи? Давай лучше проработаем план, как разделаемся с этим гуру любви! Я тут нарыла об одной его клиентке, которая теперь в центре помощи матерям-одиночкам. Не хочешь посмотреть? – Лиза достала дело из сумки.
Я покосилась на тонкую коричневую папку и покачала головой.
– Не сейчас.
Сначала я себя в порядок приведу, потом уже другим помогать буду.
– Ее зовут Лола. Она приехала в нашу страну с двумя детьми, скрываясь от мужа-тирана. И знаешь, что сделал Ваня? Он ее сдал!
Я сжала кулаки.
Пока в душе моей мрак, я не могу сама сеять свет.
– Потом, – пробормотала, еле разжимая зубы.
Лиза схватилась за телефон и охнула:
– Хотела об этом рассказать тебе завтра, но это не терпит! Нужно спасать девочку!
– Лолу? – тихо спросила я, собираясь послать одну Лизу на спасение.
– Нет! Перед нашим свиданием с гуру любви пришел запрос о домашнем насилии. А теперь девочка еще раз написала. Ей нет и шестнадцати!
Я выхватила у Лизы телефон и прочитала текст письма.
Мрак в моей душе стал еще гуще.
– Таких уродов нужно убивать, потому что они выходят и снова берутся за свое.
***
– Ты говорила с мамой? – Я сидела напротив девушки в толстовке. Капюшон надвинут так, что не видно половины лица, а сама она так елозила на стуле в кафе, что казалось, вот-вот убежит.
– Да. Нет. – Девушка опустила голову, посмотрела мельком на выход.
Я еле уговорила ее на встречу, но знала, что по-другому не получится. Общественное место, полное студентов, должно было ослабить ее тревожность, но Милена все равно нервничала.
– Насколько ты была пряма? Говорила, что делает отец? – Я подвинула заказанное пирожное ближе к девушке, но она воинственно его оттолкнула
– А она не видит? – Губы девушки сомкнулись в одну линию. Я слышала, как стучит под столом ее нога.
– Что ты говорила маме?
– Что уйду из дома. – Девушка нахохлилась, словно воробей, глядя на меня с вызовом.
– А мама? – Я не собиралась ее критиковать.
– Сказала, что я эгоистка. Что они с отцом делают все для меня, а я неблагодарная. Что мои репетиторы стоят дорого, что они работают на меня, а я так себя веду, – пробурчала Милена, глядя в сторону выхода.