Корре поставил первую роспись, когда дверь чуть слышно скрипнула и распахнулась.
Энтон повернул голову и замер, увидев вошедшую девушку.
Она была хороша, необычайно хороша. Лебединая шея, хрупкие, усыпанные прелестными веснушками оголенные плечи. По девичьей спине мягкой волной рассыпались по-домашнему не убранные в прическу рыжие кудри, а на ложбинке, где намечались небольшие груди, лежал яркий изумрудный кулон в виде капли.
Девушка подняла пронзительно зеленые, как весенняя трава, глаза, заметила Энтона и тихо ойкнула, залившись краской:
– Папа,так вы не одни… Прошу прощение, – она смущенно попятилась и через мгновение вылетела из гостиной.
В воздухе повис легкий аромат цветочных духов.
– Совсем забыл предупредить свою дочь, Амелию, – извиняющимся тоном проговорил Фортес. - И обычно я веду дела не здесь, в кабинете… Прошу меня простить…
Корре кивнул. И вдруг смутно ощутил, чтo его едва не повело вбок, а по телу пробежался необъяснимый жар. Он провел рукой по лбу, смахивая кончиками пальцев проступивший пот.
– Согревающие травы, - заметил состояние Энтона господин Фортес.
Корре пожал плечами и сделал ещё один глоток. Что ж, чай действительно согревал,и при этом обладал отменным вкусом.
Подписав бумаги и допив чай, Энтон засобирался. Заметив это, Фортес мгновенно запротестовал:
– Не могу вас так просто отпустить, господин Корре! Мы заключили столь выгодную сделку и непременно должны вместе отобедать. Говорят, вы, ко всему прочему, настоящий путешественник и исколесили весь материк вдоль и поперек. Не сочтите за наглость, но мы с дочкой мало где бывали, и были бы счастливы послушать ваши рассказы об увиденном…
Корре задумчиво поиграл перстнями, улыбаясь Вейду.
Эту землю в долине вместе с домом ещё с десяток лет побоялся бы брать любой покупатель, и сделка не делала Энтона действительно чем-то должным Фортесу. Но обещанная к вечеру метель пока знать о себе не давала, легкий снежок за окном порхал над белизной сугробов, а у господина Фортеса чрезвычайно прелестная дочь... это всё так… любопытно?
Корре вспомнил о чудной ложбинке с изумрудной подвеской и кивнул:
– Почему бы и нет. С удовольствием составлю вам компанию.
Лицо Вейда расцвело, и он отдал указания немедленно подать обед.
В большой столовой едва помещался длинный дубовый стол с расставленными позолоченными канделябрами, сделавший честь и королевскому пиру. Слуги мелькали, расставляя тарелки с кушаньями,и перед взглядом Корре пронеслись перепелки, гроздья экзoтических фруктов, гусь в яблоках и множество другогo. Вместе все эти блюда за один подход не съел бы и десяток человек, но Фoртес явно не привык себе в чем-либо отказывать.