– Последнее – самое верное. В нем легко потеряться двум букашкам вроде нас с тобой, верно?
– Думаю, никто и не заметит, если я вдруг пропаду…
– Заметит! – возразил Роб, обратив на меня глаза кофейного цвета. – Мой папаша прикипел к тебе душой.
– Ха…
– Не смейся. Возможно, ты этого не замечаешь. Но я-то вижу. Со стороны виднее. Думаю, что ему всегда хотелось иметь не проблемного ребенка. Кого-то вроде тебя.
– Не проблемный ребенок? – я покачала головой. – Ты не прав. У моей мамы было достаточно проблем со мной. В детстве я часто болела, потом вообще свалилась с менингитом. А в школе…
Я рассмеялась и отмахнулась рукой.
– Лучше я промолчу.
– Нет, договаривай. Мне интересно! – глаза Роба горели, как у зверя, в полутьме салона авто.
Я перевела взгляд в окно.
– В школе группа девчонок решила, что может меня задирать. Я была меньше и слабее, чем они, из-за болезни. Я не люблю конфликтовать. Но они меня просто достали! Особенно эта дылда, Джул!
– И что ты сделала?
– Это было ужасно, – хихикнула я. – Я наловила червей и разделила их на половинки, а потом засунула их тайком ей в сэндвич. Просто положила червяков в сандвич под бекон… Джул сидела и жевала этот сэндвич на переменке, когда я сообщила, что она ест червей. Она не поверила, но потом посмотрела и заблевала весь класс. С той поры у нее появилась кличка Блевотная Джул. А меня больше никому не хотелось задирать. Но после этого случая маму таскали к директору очень долго. Мамаша Джул была важной дамочкой, по сравнению с нами. В итоге, она выжила меня из той школы. Мне пришлось учиться в другой школе. Она была гораздо дальше. Туда не ходил школьный автобус. Мне приходилось добираться пешком. Это давалось мне нелегко! Особенно тяжело было сырой осенью, когда все вокруг такое унылое, а ты идешь и сапогами месишь грязь под дождевиком, который уже протекает на одном плече.
– Ты расстроилась из-за перевода?
– Поначалу, конечно, расстроилась. Но потом мама купила мне велосипед на барахолке. Почти новый. Мы только заменили спицы и украсили их радужными флажками. Было круто!
Роберт
У малышки Кэс горели глаза, когда она рассказывала о проделках в школе. Я понимал, что Кэс – милая и непосредственная, но ни капли не тихоня. Она могла показывать зубки, но делает это только в крайнем случае.
Я почти не виделся с ней две недели, нарочно держался вдали, забивая все свое свободное время работой в мастерской. Потом для приличия отвел Лану в ресторан, наблюдая, как она жеманно выбирает блюда, подсчитывает калории и требует заменить масло в одном из салатов. Тот вечер был самым скучным и невыносимым в моей жизни. Я едва не сорвался. Мне хотелось крушить все вокруг без разбору.