Я едва преодолел тягу к саморазрушению, сосредоточившись на ремонте старенького трейлера Кэс и ее мамы. Чудо, что он вообще дотянул до Нью-Йорка. Я заменил старику внутренности и подправил кое-что по кузову. Будь на то моя воля, перекрасил бы его, честно говоря. Потому что краска выгорела и облупилась местами. К тому же трейлер был разрисован вандалами. Но мне нужно было разрешение хозяйки или хотя бы ее миловидной дочурки.
Поэтому я пригласил Кэс оценить работу.
Мне приходилось силой отводить взгляд, потому что хочется смотреть не на дорогу, а на блестящие глаза ангелочка. Хотя я держался в рамках приличий, но одному дьяволу известно, чего мне стоит не сорваться.
Это было очень тяжело. Кажется, что в моей жизни не было ничего тяжелее.
Я никогда не сдерживался и брал желаемое. Сейчас мне приходилось учиться сидеть и не тянуть руки в сторону лакомого кусочка.
Кэс рассказывала о своем детстве, говоря о подержанном велике, о школе, куда ей приходилось добираться своим ходом. Довольно далеко, как я понял. Мне почему-то становилось жутко стыдно.
Я в детстве не испытывал никаких трудностей: дорогие игрушки, брендовая одежда, элитная гимназия и развлечения для богатеньких деток, когда на вечеринку по случаю дня рождения десятилетки приглашают молодую поп-звезду, чтобы потешить самолюбие родителей.
Или когда тебе покупают пони. Просто потому, что тебе до поросячьего визга захотелось живого пони! Потом это животное быстро продают, потому что я очень быстро наигрался.
Даже моя мастерская!
Папаша оплатил все мое увлечение механикой и моторами. Именно он выделил мне деньги для старта, потому что считал это очередной моей дорогой игрушкой. Да, я жутко гордился своей мастерской. Потому что из крошечного автосервиса она разрослась до видного предприятия, и это целиком и полностью моя заслуга.
Но старт был дан папашей.
Даже вся моя самостоятельность, которой я кичусь, но поверку оказывается лишь бзиком взбесившегося и зажравшегося мажора.
Легко было корчить из себя бунтаря и самостоятельного парня, работая то там, то сям, когда в глубине души уверен: родители, как бы ни орали и ни пытались переделать меня, примут в итоге любые мои капризы и помогут финансово, если я окажусь глубоко в заднице.
Странно, но я задумался об этом только сейчас, рядом с Кэс. Малышка схватилась за ось моего мира и легким толчком руки перевернула его. Кассандра меняла меня, даже не подозревая, насколько сильны изменения внутри меня.
Но я не мог ей их показать. Не имел на это права. Я просто дурею с каждой минутой, проведенной рядом с ней.