— Не я первый тебе написал, планетка. Надо иногда включать голову и не примерять белые рыцарские латы на мужика, который честно сказал, что просто хотел потрахаться. И даже после этого все равно решил сделать ребенку красиво. А ребенок тупо съебалась, даже не сказав «спасибо».
Чем больше взрываюсь я - тем холоднее он.
— А потом, Венера, в твоей не очень умной голове что-то щелкнуло, ты решила, что можно просто написать очередную романтическую хрень - и, - Меркурий щелкает пальцем прямо у меня перед носом, вынуждая снова отступить, - я стану твоим романтическим принцем. Так вот, ребенок, эта херня так не работает! Я не буду пушистым зайчиков только потому, что ты решила назначить меня обьектом своей любви!
— Назначить? - рассеянно повторяю я. - Я просто… люблю тебя. Правда. Очень-очень.
Горло сжимается от ужаса осознания.
Я все-таки произнесла это вслух.
Призналась в любви человеку, который насквозь пропитался бессмысленным и пошлым ванильным запахом другой, «подходящей» женщины.
Зачем я это сказала?
Закрывать рот, наверное уже поздно. И глупо. Особенно когда Макс смотрит на меня так, будто мое признание причиняет ему боль.
Пауза между нами натягивается. Становится похоже на пружину, которую каждый из нас держит со своей стороны. Мы оба прекрасно знаем, что тот, кто отпустит первым - сделает больно другому. Поэтому я держу изо всех сил, и мысленно прошу Вселенную сжалиться надо мной в последний раз и сделать так, чтобы случилось какое-то чудо, которое вытравит из его памяти мое глупое признание.
— Ты понятия не имеешь, что такое любовь, - медленно, как будто наказывая меня каждым словом, говорит Меркурий. - Ты просто избалованный глупый ребенок.
Это просто несколько слов. Буквы алфавита, сложенные в понятные мне словесные формы. Но Меркурий делает паузу… и я чувствую, как пружина со всего размаха врезается в хрупкую стену моей защиты.
Я думала, что познала боль, когда не увидела его в первом ряду на моей премьере.
Потом я думала, что боль - это когда Мужчина мечты выходит из лифта с другой женщиной на плече, и он пахнет ей насквозь, словно помеченная собственность.
Но нет.
Я ничего не знала о боли, пока не увидела его темный, полный отвращения взгляд.
Он смотрит так, будто я - самое мерзкое и неприятное, что ему довелось видеть.
И как бы я не пыталась отыскать в этой тьме хотя бы что-то светлое - этого попросту нет.
— Я не обязан быть тем человеком, которого ты придумала. Я - не такой, Венера. И для тебя никогда таким не буду.
— Остановись… - Я все-таки закрываю лицо руками и слабо качаю головой.