Милочка хорошо помнила, сколько времени заняла поездка до вокзала, а потому, когда машина, обогнув Гавр по объездной дороге, не снижая скорость, продолжила наматывать километры, поняла, что путь до аэропорта они проделают без пересадок.
Догадалась об этом и Леночка. Примерно через час она шепнула на ухо Людмиле:
— А вы не могли бы попросить папу заехать в какой-то магазин?
— Зачем? — так же шепотом поинтересовалась Милочка.
— Я хочу купить подарок Диане, — смутилась девушка. — А то, что это будет? Сама побывала во Франции и заявилась с пустыми руками?
Спутницы Тимура поняли, что для него не прошло незамеченным их перешептывание, когда, сидевший рядом с водителем Халфин, не оборачиваясь, ответил:
— Мы приедем как раз к началу регистрации на рейс. Так что магазины отменяются.
* * *
Все необходимые процедуры, включая таможенный досмотр, прошли, как по маслу.
Водитель отнес багаж Людмилы и Леночки к боковому входу, расположенному вдали от любопытных слева от стоек регистрации, передал сумки из рук в руки мужчине, одетому в военную форму чужой страны. Халфин перекинулся парой слов с встречающим. О чем говорили мужчины, спутницы Тимура не поняли. Разговор шел на французском, которого ни одна из них не знала.
Через четверть часа в эту же комнату вернулся водитель, который передал Халфину непрозрачный файл с вложенными в него бумагами. О том, что это и есть их билеты, Людмила Марковна догадалась после того, как Тимур вручил папку военному. Обернулся:
— Мне пора, — обратился сразу к Людмиле и Леночке.
Девушка, поняв, что еще несколько минут и ей предстоит расстаться с отцом, которого она явно огорчила, бросилась Тимуру на шею:
— Папка, ты самый лучший! — шмыгнула носом. — Я постараюсь стать такой, как ты хочешь. Я обещаю!
— Я тебе верю, — отец коснулся губами макушки девушки.
Леночка разжала руки, сделала два шага в сторону, отвернулась и уставилась на военного, чье лицо не выражало ничего, кроме крайнего равнодушия к происходящему. Жалко улыбнулась краешком рта. Прошептала:
— Вот такой у меня папка.
На секунду девушке показалось, что военный понял её слова. Потому как едва заметно улыбнулся в ответ.
Халфин шагнул к Людмиле. Замер перед нею, словно не решаясь обнять. Да и как могло сравниться это наигранное объятие на виду у посторонних с их бурным прощанием нынешней ночью?
Тимур протянул ей пластиковый прямоугольник банковской карты:
— Счет на твое имя.
— Зачем? — запротестовала Милочка. — У меня есть деньги.
— Будет неправильно, если я взвалю на тебя еще и материальную составляющую заботы о моей дочери, — Халфин протянул в раскрытой ладони клочок бумаги с четырьмя цифрами: