Зябко поправив на голове платок, я задумчиво уточнила:
— Королевские ищейки? Это те оборотни, которые работают только на корону?
— Они самые, — кивнул парнишка, одновременно махнув рукой проходящему мимо соседу. Тот в свою очередь лишь хмуро посмотрел на нас и, скупо кивнув, направился в город. После короткой заминки Барст понизив голос продолжил: — Дело-то нешуточное, отец не единственный, кто вот так погиб. Наверняка грешат на появление какой-то новой нечисти, вот и позвали тех, кому ни лес не страшен, ни ночные улицы Торшильда. Ищейки сами кого хочешь загрызут.
Мрачно хмыкнув на свои слова, Барст решительно толкнул дверь и пригласил меня внутрь, тем самым давая понять, что говорить на эту тему ему больше не хочется. Я же, не удержавшись, всё же похлопала парнишку по спине. На что получила очень озадаченный взгляд и, смутившись, поспешила сделать вид, что просто отряхиваю его тулуп.
Как же всё-таки иногда сложно выражать сочувствие…
Стоило переступить порог неожиданно тёплого дома, как нас встретили… две девчушки-погодки лет семи-восьми. Обе рыженькие, с любопытно горящими глазами они тут же повисли на Барсте, стоило тому только разуться.
— Это мои сестры Мирта и Ройша, — представил мне Барст девчушек, чтобы затем неожиданно тепло сказать девочкам: — А это тётя Верити, о которой я вам говорил.
— Вкусные пирожки! — вдруг хором завопили малышки и, оставив Барста в покое, без стеснения повисли уже на мне, не переставая повторять: «Это точно ты! Так же вкусно пахнешь!»
Несмотря на внезапную атаку, я быстро опомнилась и дружелюбно улыбнувшись, пообещала после обеда передать сёстрам слишком скрытного Барста горячей выпечки. За что в благодарность меня чуть не оглушили сдвоенным писком.
— Барст? Ты не один? — вдруг послышалось из ближайшей к крохотной прихожей комнаты.
— Нет, мам, сегодня у нас гостья.
Сказав это, Барст прошёл в сторону, откуда исходил слабый голос и поманил меня за собой. Не став стряхивать с себя девчушек, повисших на мне как мартышки, я придержала их руками и вразвалку пошагала за Барстом — Мирта и Ройша снова довольно завизжали и заливисто расхохотались. Дети казались такими беззаботно весёлыми, что я оказалась не готова к поджидающей меня картине. Стоило отвести взгляд от сестёр Барста, как улыбка сползла с моего лица.
В душной комнате на кровати в ворохе тёплых одеял обнаружилась довольно молодая женщина. Возможно, ей не так давно перевалило за тридцать, вот только болезненный вид сделал её похожей на мумию: серый цвет кожи напоминал сухой пергамент, тусклые рыжие волосы солому, а нездоровая худоба и впавшие голубые глаза просто кричали о затяжной болезни.