Вы же, мои подкованные в психологии читатели, конечно, не станете трактовать вознесение буквально, но и обойти стороной эту часть живого мифа было бы несправедливо. Думаю, что под «вознесением» подразумевается способность стойко переносить тяготы и невзгоды, что возможно только в том случае, если человек может уловить смысл в происходящем, если он не забывает, что у всех событий, даже приносящих страдание, есть высший смысл и они не напрасны. Такой подход помещает человека как бы над обстоятельствами, возносит его над реальностью. Не помещает его в пространство небесного блаженства, а дает силы вынести и перетерпеть боль. Многие познали на своем опыте правду такого, не буквального, но символического подхода.
Архетип Апокалипсиса
Глава 3. Откровение: части 4, 5
Царство Небесное
Великое нуминозное видение, которое предстало Иоанну, продолжает разворачиваться перед нами в четвертой части, где Бог оказывается сидящим на троне – образ, крайне характерный для Завета Ветхого, где Бог часто изображается царем мира. Типичный пример такого изображения дан в Псалме 46:
Восплещите руками все народы,
воскликните Богу гласом радости;
ибо Господь Всевышний страшен, -
великий Царь над всею землею;
покорил нам народы
и племена под ноги наши;
избрал нам наследие наше,
красу Иакова, которого возлюбил.
Восшел Бог при восклицаниях,
Господь при звуке трубном.
Пойте Богу нашему, пойте;
пойте Царю нашему, пойте,
ибо Бог - Царь всей земли;
пойте все разумно.
Бог воцарился над народами,
Бог воссел на святом престоле Своем;
князья народов собрались к народу Бога Авраамова,
ибо щиты земли - Божии;
Он превознесен над ними.
Образ Бога как универсального короля – важнейший в структуре архетипа Апокалипсиса. В нашей схеме (глава 1, рисунок 1.1) он занимает одно из центральных мест и напрямую соотносится с таким «техническим термином», как Мессия. Мессия, как он представлен в Новом Завете, означает помазанника, синонимом «Миссии» стало греческое слово «Христос». Иначе говоря, королем в Библии становится тот, кто прошел ритуал священного помазания и тем самым получил новый, королевский, статус[1].
Я уже упоминал тот случай, когда Пилат поинтересовался, не царь ли Христос и почему он претендует на звание царя. Напомню, что, как замечает Юнг, ответ Христа («царство мое не от мира сего») отнюдь не означает, что Христос отрицает свой царский статус. Если мы переведем проблему «царства» на язык психологии, станет ясно, что, как вполне конкретные короли провозглашались наместниками Бога на земле, так и собирательный образ короля предстает воплощением Самости. Ни что иное как Самость наделяет короля «божественным правом». Более того, многое прояснится, если мы станем внимательно изучать происхождение и развитие такой категории, как королевская власть. Интересные наблюдения над феноменом царствования представлены в работе Джона Перри «Властитель четырех четвертей». В своей работе автор, который собрал целую коллекцию мифов о королях самых разных стран и народов, показывает, что институты власти выросли из власти священной, при которой король буквально считался богом[2]. Не удивительно, что король наделяется абсолютной властью. Власть и авторитет – вот первые ассоциации, которые возникают у нас, когда мы думает об образе короля.