Значит, верна примета: метамодерн родился.
…Выдаст ли точное слово сердце на авансцене,
если Гребенщикова тыкву притащат в сени?
Что с миром станет, Боже, в воображеньи эстета,
рок-н-ролл если тоже вдруг разовьётся в мета-?
Уж если всё плывёт в глазах
Михаил Гундарин
Кто знает, из какой тоски, из перелома со смещеньем,
из ночи, рвущей на куски своим тяжёлым освещеньем,
мы выплываем на бульвар предновогоднего похмелья…
Встречай, окраинный квартал, героев горькой карамелью!
Владимир Буев
Уж если всё плывёт в глазах и в голове пред Новым годом,
и тыркается мозг впотьмах, и тело стало стопудовым,
что будет, как курантов бой кварталу огласит двенадцать?
Герой в кровать или в запой? Что ждать несчастным домочадцам?
Михаил Гундарин
почему не улететь отчего не в пятьдесят
очень просто: поглядеть что без нас давно глядят
лёгок лёгок одинок поднимаюсь словно шар
мир валяется у ног обознался оплошал
кто уже под потолком про того не рассказать
самым крепким языком не заметить не связать
Владимир Буев
отчего не в сотню лет про полёт порассуждать
плюнуть сунуть и взглянуть как другой сумел вздохнуть
так легко легко внутри крепким стало бытие
слов тургеневских полно но они не житие
обознался потолок не заметить не связать
языком не обвязать матом сложно написать.
Михаил Гундарин
Нет, не об этом говорили
Мне звёзды 30 лет назад!
Всё ими сказанное в силе
Оставить я, конечно, рад,
Но вынужден сместить подальше
От дня сегодняшнего, где
Как тот корнет по генеральше
Влачусь по чахлой борозде.
Владимир Буев
Я старый конь. Давно не порчу
Ни генеральш, ни борозды.
За 30 лет я стал разборчив.
Пахать мне больше нет нужды.
Не вспомню я, пожалуй, нынче
Всех генеральш былых в лицо.
При встречах я всегда был взвинчен,
Ведь генералы с ружьецом
В любой момент могли явиться
И ненароком увидать,
Как может в бороздах резвиться
Корнет. Не стану развивать.
Мой взор был негой сомкнут вечно:
Не помню лиц, хоть по ночам
Путь освещался ярко Млечный
(И звёзды не чета свечам).
…Акцент в желаниях сместился,
Иные кони пашут пусть.
Я стар, хоть бес в ребро вцепился.
Пахать мне нечем больше. Грусть.
Очнулся – глазам не поверил
Михаил Гундарин
ДЕСЯТАЯ БАЛЛАДА
Над 307-м километром холодное солнце взошло.
Каким-то неведомым ветром меня в эту глушь занесло.
Я был содержимым попуток не знаю что делать теперь
И кажется через минуту навеки закроется дверь
Тяжёлую эту пружину едва ли удержишь плечом
О главном молчать прикажи нам (шепни для начала – о чём)
Кто в этом холодном мотеле последнюю ночь проведёт?
О чём нам синицы свистели весёлый апрель напролёт?