В конце концов, мне и самой была небезразлична судьба герцогини Толлаской. Учитывая, что за мной должок, меньшее, что я могла- это попытаться.
Я почувствовала себя поистине скверной и мелочной в этот момент. Никакого достоинства жрицы.
— Вам хочется, чтобы у этих молящихся было все хорошо. А ведь это действительно в ваших руках. Главное, поверить в свою значимость.
— И что же мне сделать? — спросила я, поняв, что окончательно запуталась в своих мыслях и чувствах.
— Для начала, поверьте в свои силы и используйте их. Я ни разу не видел, чтобы вы применяли печати.
— Я пользуюсь ими для выполнения прошений.
— А в обычной жизни? Это ведь значительно могло бы ее облегчить. Подогреть воду в ванной, заморозить пару кубиков льда, для напитка, вызвать ливень в тот день, когда вам никуда не хочется идти, и вам очень нужна уважительная причина…
— Но разве это …достойное поведение?
— Нет никаких правил, запрещающих личную выгоду из служения. Если дары водной девы не делают вашу жизнь лучше, то как вы осчастливите кого-то еще? — голосом, полным энтузиазма произнес жрец, — Тем более… может наши божества и великие, но далеко не святые. К чему же тогда рядиться в святость нам? Вам дарована сила, и не важно по каким причинам, теперь она ваша. Да к берите же ее! Снимите с себя маску жрицы, хотя бы ради богини истины. Будьте, а не кажитесь.
Что ж, мотивационные речи- явно были коньком брата Маркса. И так хотелось их слушать, и верить в них. Особенно, когда они произнесены таким красивым и обаятельным мужчиной.
Вернулись мы обратно во дворец затемно. В крыле, где проживала я и несколько женихов, царила суета. Все подготавливались к переезду в не столь комфортные новые апартаменты. Но каждый из мужчин пытался урвать для себя кусочек благ и тайно пронести с собой.
Воспользовавшись этой суматохой, я скользнула в комнату Мидеуса.
— Толлас, хорошо, что ты здесь, нам надо…
— С каких пор ты врываешься без стука? — возмущенно произнес лорд, поднимаясь со стула, и запахнулся поплотнее в тяжелый халат из алого атласа.
Явно не «его» цвет. Мидей всегда носил бронзовый или черный с золотом. И почему-то я была уверена, что к вечернему туалет он относиться так же щепетильно.
— Что значит с каких пор? — удивленно спросила я, пытаясь припомнить хоть раз, когда мы стучались друг к другу в комнаты…
Нет, решительно такого не помню! Обычно, Мидей сам проникал в мои покои тайком, заставая меня в самые неподходящие моменты.