Что-то врезается в мое тело, отбрасывая меня в сторону и впечатывая в стену.
Все вокруг — боль.
На пару секунд. Потом боль проходит, и все превращается в шум: лязг металла, падающего на пол, крики ужаса, пронзительное «мяу» где-то вдалеке, а ближе к моему уху… кто-то пыхтит. Меньше чем в дюйме от меня.
Я открываю глаза, задыхаясь, и…
Зеленый.
Все, что я вижу — зеленое. Не темный, как трава снаружи, не тусклый, как фисташки, которые я ела в самолете. Этот зеленый — светлый, пронзительный, интенсивный. Знакомый, но трудно определить, не похожий на…
Глаза. Я смотрю в самые зеленые глаза, которые когда-либо видела. Глаза, которые я видела раньше. Глаза, окруженные волнистыми черными волосами и лицом с углами, острыми краями и полными губами, лицом оскорбительно, несовершенно красивым. Лицо, прикрепленное к большому, твердому телу — телу, которое припирает меня к стене, тело, состоящее из широкой груди и двух бедер, которые могли бы стать красными деревьями. Легко. Одна просунута между моих ног и держит меня. Непреклонно. Этот мужчина даже пахнет лесом — и этот рот. Этот рот все еще тяжело дышит на мне, вероятно, от усилий по извлечению меня из-под семисот фунтов инструментов для машиностроения, и…
Я знаю этот рот.
Леви.
Леви.
Я не видела Леви Уорда шесть лет. Шесть благословенных, блаженных лет. И вот он здесь, вдавливает меня в стену посреди Космического центра NASA, и он выглядит… он выглядит…
— Леви! — кричит кто-то. Грохот смолкает. То, что должно было упасть, оседает на пол. — Ты в порядке?
Леви не двигается и не смотрит в сторону. Его рот работает, и горло тоже. Его губы раздвигаются, чтобы что-то сказать, но звук не выходит. Вместо этого рука, одновременно стремительная и нежная, тянется вверх, чтобы обхватить мое лицо. Она такая большая, что я чувствую себя в идеальной колыбели. Меня окутывает зеленое, уютное тепло. Я хнычу, когда она покидает мою кожу, пронзительный, непроизвольный звук из глубины моего горла, но я останавливаюсь, когда понимаю, что она только перемещается к задней части моего черепа. К впадине ключицы. К моим бровям, отодвигая волосы.
Это осторожное прикосновение. Настойчивое, но нежное. Затяжное, но безотлагательное. Как будто он изучает меня. Пытается убедиться, что я цела и невредима. Запоминает меня.
Я поднимаю глаза и впервые замечаю глубокое, неприкрытое беспокойство в глазах Леви.
Его губы шевелятся, и я думаю, что, возможно, он произносит мое имя? Один раз, а потом снова? Как будто это какая-то молитва?
— Леви? Леви, она…
Мои веки закрываются, и все погружается в темноту.