— Может, Сетх и вправду покровительствует мне? — невесело усмехнулась девушка, садясь на коня.
— Как всем рыжеволосым, моя царевна, — хмыкнул Мена. — Так что не унывай — и в путь!
Кони, радуясь свободе, помчались дальше, разбрасывая фонтаны песка.
Стелясь позёмкой, заметал за ними тропу ветер… Пыль пустыни, сброшенная с его крыльев, падала в Нил, на мутную взбаламученную воду…
Вскоре впереди показалась роща: оазис, к которому стремился Мена. Лошади, чуя воду, прибавили шаг.
…Они пили жадно, фыркая и поводя боками, пока хозяева, спешившись, устраивались на привал у озера, под тенью густых деревьев. Старый лазутчик, развязав сумку, извлёк оттуда хлеб и сушёное мясо и, разделив пополам, протянул своей спутнице. Благодарно кивнув, царевна с аппетитом вонзила белые зубки в жёсткий кусок, только сейчас осознав, что голодна.
Мена ел медленней, вслушиваясь в пение птиц и поглядывая на коней.
Животные были невозмутимы, птицы беспечно пересвистывались в листве — и он успокоился.
— Тебе надо поспать, девочка. Я разбужу тебя…
— А ты, Мена? Ты устал не меньше… — нерешительно пробормотала царевна.
— Я привык не спать сутками. К тому же, когда ты проснёшься, я, если всё будет хорошо, тоже прикорну… — улыбнулся советник. — Ты спи, девочка. Спи…
Агниппа улыбнулась и, подложив под голову дорожную сумку, мгновенно провалилась в сон.
Её разбудило прикосновение к плечу. Девушка проснулась мгновенно и, вскинувшись, села, тревожно глядя на Мена. Он стоял, прижимая палец к губам.
— Сюда едет всадник. Я заметил его из-за деревьев… Надо уходить.
— А следы?.. Наши следы на земле?.. — на одном вздохе прошептала Агниппа.
Мена пожал плечами.
— Мало ли путников ищут приют в оазисе?..
Царевна кивнула и, не задавая более вопросов, вскочила в седло. Ветви кустов, качнувшись, скрыли беглецов.
…И вновь под копыта ложились заметённые песком схены дороги.
Солнце клонилось к вечеру, и от барханов протянулись длинные густые тени.
Усталое разбухшее светило медленно валилось за Нил.
Чёрной грозной тучей шёл на Египет мрак — тяжёлый и непроглядный. Мена с удивлением всматривался в эти странные сумерки, вслушивался в их поступь… Они заполнили всё небо, лишь далеко у заката ещё горело больное бледное зарево.
И над миром грохнул глухой мощный раскат.
Небо расколола огненная трещина.
И землю с небесами сшил холодными нитями ливень…
Вода хлестала, превращая песок в грязь, и ветер порывами нёс струи над встревоженным Нилом.
— Боги, что это?!
Мена смеялся, запрокинув голову и подставив лицо яростным потокам, ловя на ладони стремительные капли.