Девушка побледнела.
— Боги… Я же совсем не подумала…
Мена криво усмехнулся.
— Если мы не задержимся в Сидоне и так же, как вчера, не станем щадить коней, то, дадут боги, часа через три окажемся в Библе. Но кто знает, повезёт ли нам с кораблем. Здесь, правда, за нами не охотятся на каждом шагу, но всё же безопасность относительна — Финикия зависима от Египта. В полной безопасности мы окажемся только в Афинах, в Греции. И только там.
И они помчались галопом.
Как сон, промелькнул большой портовый город Сидон, и копыта неутомимых коней отстучали путь дальше, вдоль моря.
Библ!
За Библом находился ещё один город-порт, Арвад, но ехать туда означало лишь бесполезно удлинять путь. Дольше необходимого в Финикии им всё же не следовало задерживаться. Они и так достаточно удалились от Египта.
В этом древнем городе, раскинувшемся на высоком лесистом холме, где запах моря смешивался со смолистым ароматом левантийского кедра, путники вновь погрузились в суетливую сутолоку, вновь с каждого угла до их ушей доносились крики зазывал — из лавчонок с разнообразным товаром. Агниппа умолила Мена прежде порта пойти к священному источнику, который, по легенде, даровала городу сама Исида, нашедшая на его месте тело своего возлюбленного мужа Осириса. Мена поймал себя на том, что и сам не прочь поклониться святыне, поэтому оба направились на многолюдную центральную площадь, в середине которой и находился источник — тот самый, дарованный Исидой — между дворцом правителя и главным храмом, возле которого находилась коновязь, где путешественники за небольшую плату и оставили своих лошадей.
Царевна и Мена присоединились к паре других паломников и спустились с ними вдоль каменной стены по спиральной тропинке к воде. Там Агниппа преклонила колени на пыльных булыжниках и, с благоговением зачерпнув прозрачную влагу в ладони, сделала глоток.
«Даруй мне счастье, о мать светлого Гора, — мысленно молилась девушка. — Я верю, твой божественный супруг не может гневаться на меня за то, что я сбежала от его алтаря. Осирис благ, он как никто понимает людей. Он не может желать моей смерти! А если это не так, о светлая Исида, умоли его простить и понять меня! Не ради благочестия отдал мой отец такой жестокий приказ, а из ненависти ко мне. Прости, прости меня, Исида!»
Подул слабый ветер, сморщив поверхность воды, и тень набежала на светлую гладь: облачко затянуло солнце. Агниппа вскинула глаза — и сердце её замерло.
«Таков твой ответ, Исида?.. — спросила она. — Пусть так. Воля твоя…»
Она быстро поднялась на ноги.
Мена, молившийся поодаль, тоже поднялся.