– Хватит! Я сказал, хватит! Если бы не их разгильдяйское воспитание! Я давно сказал, прекратить эти шлянки. А ты? А ты их отпускаешь. Так может это ты виновата! Может быть ты, а не Кира?
– Что? Ты винишь во всем меня? – вздыхает мама.
Родители начинаются ругаться, теперь уже не сдерживая себя.
Я реву и ухожу к себе. Валюсь без сил на кровать, утыкаюсь в подушку и реву.
Слова, которые я только что услышала, убивают меня. Поверить не могу, что мама такое сказала. Она меня совсем не любит, не любит. Она любит брата, а не меня…
С утра начинается настоящий кошмар. Мать с отцом снова ругаются. Они, по всей видимости, на кухне. Родители очень бурно обсуждают наше будущее, и их совсем не беспокоит, что я могу все услышать.
– Я сказал, я вас прокормлю, и Богдану на лекарства денег достанем! Главное – не психовать! – твердо заявляет папа.
– Не психовать? Ты мне советуешь не психовать? – нервно спрашивает мама.
– Да, если хочешь, мы можем нанять сиделку, а ты выйдешь на работу. Нужно что-то уже решать. Или ты увольняешься, или мы ищем человека.
– Нет! Никаких чужих людей я в доме не потерплю. Я сама буду ухаживать за своим сыном. Я его выносила, вырастила, воспитала! – кричит мама.
Я не знаю, с чего все началось, проснулась я совсем недавно. Но ясно одно – родители снова кричат друг на друга. Такое случалось крайне редко, и сейчас от их скандала мне становилось только хуже.
В груди сильно болит сердце из-за брошенных вчера слов матери. Я все понимаю, теперь все сходится… Мама просто любит Богдана, а меня нет. Конечно, и винит она меня. А как иначе? Я же ужасная, плохая, непослушная, чудная… Я не такая дочь, какую она хотела… К сожалению или к счастью (нет, все же к сожалению) я не оправдала ее надежд. А теперь ещё вот и сына ее под машину бросила.
Я тихонько встаю с кровати, на автомате одеваюсь, заплетаюсь и иду в ванную. На душе скребут кошки, и с каждой минутой становится хуже и хуже.
Все можно было бы списать на дурной сон, на кошмар… Но Богдана дома нет, я не слышу его басовитого голоса и задорного смеха. Его нет. Он где-то там в больнице один в палате…
И ему, я уверенна, хреновее в тысячу раз…
После всех утренних процедур я, наконец, появляюсь на кухне. Папы нет, пока я мылась, он вышел из дома.
– Привет, – сухо здороваюсь я с мамой и сажусь на диван.
– Привет.
Отвечает она, даже не повернувшись. Мама что-то упаковывает в пакеты. Так монотонно и спокойно словно не человек, а робот.
Зачем я пришла сюда, ведь все равно есть не хочу. Да и с мамой говорить у меня нет никакого желания. После всего что случилось, мне хочется выть белугой или скулить, как раненный пёс, но не разговаривать с ней. Ведь в каждом ее слове я буду читать «Ты виновата!»