Снова на нее нахлынула пустота. Чувство одиночества, которое было настолько велико, что казалось, будто внутри нее образовалась пещера. Пустота. Вакуум.
Ее рука легла на прохладный шелк платья. Она почувствовала под ним бедро.
Эйприл представила, что это рука любовника. Она представила, как рука сжимает ее ногу, а затем нежно скользит вверх, по животу, к горлу, где скользит по шее, а затем нежно тянет ее к губам любовника.
Но кто может любить такую девушку, как я? Я слепая. Большинство мужчин это не заинтересует.
О да, их заинтересует секс. В прошлые годы у нее было много любовников, которые оставались на несколько недель, а потом бросали ее.
Но есть ли за этими стенами кто-то, кто готов любить ее вечно? Сделать ее своей женой?
У нее были деньги. Роялти от альбомов ее отца обеспечивали ее всем необходимым и даже больше. Она могла нанять помощь по дому. Даже няню, если появятся дети.
Но как мне найти подходящую партию и заставить мужчину обратить на себя внимание? Как сделать так, чтобы он влюбился в меня и заботился обо мне?
Она допила молоко и поставила стакан на стол рядом с креслом. Музыка наполнила комнату. Но она больше не успокаивала.
Сейчас ей нужен был собеседник. Прямо сейчас. Но женщина знала, что он не появится из воздуха. В то же время ее жажда общения была почти непреодолимой. Ей хотелось кричать. Хотелось бить кулаками по стенам. Хотелось вдавить кулаки в пустую боль в животе.
Даже боль была бы предпочтительнее этой грызущей пустоты.
В это время ночи отчаяние становилось все сильнее.
Отчаяние, которое часто приводило к постыдным мыслям. И еще более постыдным поступкам. Но она ничего не могла с собой поделать.
Если бы только сейчас раздался стук в дверь, она открыла бы эту дверь не раздумывая, и приняла незнакомца, который избавил бы ее от боли одиночества, без лишних слов и расспросов. И неважно, кем бы он был. Он стал бы для нее всем.
Бекерман смотрел, как луч фонарика пробивается через тускло освещенную комнату и освещает пару бледных ног. Девушка держала руку над промежностью. У нее отсутствовала челюсть, как будто кто-то отрубил его тесаком, прежде чем сделать то же самое с ее носом. Может, забрал их как сувениры?
- Тебя заводит, Гонсалес? - спросил он.
- А тебя это заводит? - Тот перевел луч на другую статую: обнаженного безрукого мужчину.
- Посмотри на это, а? Проклятые греки ничего не показывают на девушках, но у их парней всегда все висит на показ. По-твоему, это справедливо? А, Гонсалес?
Гонсалес не ответил. Он направил фонарик на другую статую, потом еще на одну.