Красив, умён, искушён.
Гувернантка во время прогулок всё чаще и чаще отставала, а ближе к свадьбе, мы с Хэнтоном свободно уезжали верхом лишь вдвоём.
Как-то летом, сидя на берегу у тихой лесной речушки, там, куда деревенские уже пешком не заходили, его поцелуи и ласки мне показались особенно желанными и я уже не захотела останавливаться. Справедливости ради, он не слишком настаивал. Тогда скорее я свалилась ему в руки перезревшим плодом, отказываться он не стал.
Это сейчас я понимаю, что там я не различала слепленный собой же образ жениха, щедро приправленный остротой из дамских романов, с реальным человеком.
Тискал меня Хэнтон скорее от необходимости удерживать невесту на радостно заглоченный крючок. Лишил невинности, думаю, из тех же побуждений. По логике вещей, — куда я денусь без главной девичьей добродетели. Вряд ли он мог подумать, что найду куда. По общепринятой легенде Агнесс-то пребывала в монастыре, предпочтя служение Создателю мирской жизни.
Уже потом, гораздо позже я поняла, что разница между сценами описываемыми в романах и с тем, что происходит в реальности не такая уж и колоссальная. Для этого потребовалось несколько удачно завершённых свиданий и море разговоров с сестрой. Тогда же я почувствовала себя разочарованной и слегка обманутой.
Возможно именно это событие позволило моему жениху считать наш союз делом почти завершённым, не требующим столько внимания. Он ощутимо расслабился. Но на мои к нему высокие чувства повлияло не его частое отсутствие, отнюдь. Я была уверена в том, что у Хэнтона действительно неотложные дела.
Всё изменила нечаянная для меня встреча. В очередной поездке в Дэнэмуд, у портнихи, во время примерки свадебного платья со мной заговорила девушка.
Мы не были представлены, но снобизмом я никогда не отличалась, поэтому радостно приняла её комплименты на счёт платья. С удовольствием, присущем только восторженным дурочкам, я рассказала ей и о предстоящей великолепной свадьбе, и о лучшем из женихов.
Я не сразу заметила, как собеседница побледнела. А когда та выпила воды и успокоилась, пригласила меня в кофейню неподалёку, для конфиденциального разговора.
Колебалась я недолго. Ожидаемо любопытство взяло верх над осторожностью, тем более что Миона Стент, моя новая знакомая, шепнула, что разговор касается моего жениха. Конечно я понимала, что ничего хорошего я не услышу. Хотя бы потому что, восторженная дурочка в моём лице, из любимых романов знала, что разговоры с незнакомыми дамами о собственном женихе сводятся к открытию нелицеприятных фактов об этом самом женихе. Или наговором на него же.