– Ты опять оказываешь мне услугу.
– Пока смотрел офшоры Айдарова и вскрывал информацию, напоролся на весьма интересную инфу по твоим, скажем так, "конкурентам".
Постукивает флешкой по столу, крутит в длинных крепких пальцах и смотрит на меня исподлобья.
– Почему ты эту мразь просто не грохнешь?
Откидываюсь в кресле, складываю пальцы.
– Я хочу агонии. Хочу отнимать все. По чуть-чуть, нанося удар за ударом, чтобы шакал прочувствовал, каково это – терять самое ценное.
– Твое право. Только я не понимаю, почему ты пришел ко мне лично. Перелетел океан Неужели из-за этой вещицы?
Показывает глазами на флешку. Проницательный.
– Это так, брат, накинул тебе инфы, а ты сам решай как быть. По другому поводу я здесь. Дела на контроле держать нужно. Бизнес на самотек, сам знаешь, пускать нельзя. Ну и скажем так. Вопрос решаю один в личном порядке. Сложный. На уровне аппарата власти.
– Даже так? – тянет уголок губ в ухмылке.
Киваю и перевожу разговор в иное русло:
– Есть тема. Пацаненку одному помочь нужно. Времени у него мало. Бабла на лечение у семьи нет. Да и в очередь на лекарство ему не светит попасть.
Паузу берет, задумывается. Слишком Иван проницателен.
– Что делать нужно?
– Для начала звони профессору Цукербергу. Я связался со своим человеком и пробил тех, кто причастен к созданию препарата. Сам знаешь, вопрос бабла передо мной не стоит, но мне нужно, чтобы пацаненок был вписан в список, и оплата лечения должна быть от независимой третьей стороны, скажем, благотворительный фонд.
– Не хочешь светиться, – констатирует.
– Как называется фонд помощи детям, который Аврора возглавляет?
– «Второй шанс», – отвечает без запинки, хмурится, правда.
Собственник до мозга костей. Одно упоминание имени его женщины со стороны другого мужика уже вызывает ревность.
Понимаю это. Странно, но ловлю, что чувствовал нечто подобное, когда Кац про невесту Айдарова спрашивал.
– Второй шанс, – тяну губы в улыбке, – пожалуй, это все, что нужно. Еще один шанс…
Глава 23
Ярослава
Две недели.
Четырнадцать дней неведенья.
И боль в груди, граничащая с отчаянием. Я перестала есть. Это не был знак протеста или же желание достать добродушную старушку Рению.
Просто кусок в горло не лез. Я часто вечерами сидела у окна и молча пялилась на ворота, все ждала, что Гун приедет, что не будет столь жесток и даст мне хотя бы толику надежды.
Лишь маленькую возможность узнать, как там Мотя.
Хотелось умолять о возможности позвонить домой. Но никто из охраны не дал бы мне мобильник, а дом был отключен от любой связи с внешним миром.
Как я узнала, даже Интернета не было.