В один из вечеров не выдержала и в слезах принялась умолять Рению дать мне позвонить домой. Хотела узнать, что с братом все хорошо.
– Не могу, кыз, не плачь, милая. Нет у меня телефона, а то бы не выдержало мое старое сердце, я бы позволила…
В ответ я вцепилась в покатые плечи женщины и разрыдалась. Долго плакала, пока слезы не закончились, а Рения, не размыкая объятий, помогла мне подняться в комнату и, заварив душистый чай, заставила выпить отвар. Затем долго гладила мои волосы, успокаивая, помогая уснуть.
Лишь когда веки потяжелели, и я закрыла глаза, уносясь в спокойный сон, благодаря, видимо, щедро добавленной в чай мелиссе, Рения произнесла:
– Тургун жесток, девочка. Он не ведает жалости ни к кому. Но знай, что палач в первую очередь не прощает слабостей самому себе… Не пытайся обойти его решение, только крылышки обломаешь.
Сил на ответ не осталось, но прежде, чем сознание полностью отключилось, перед мысленным взором возник образ мужчины, которого я с каждым днем ненавидела все больше, до лютой ненависти.
Только веки обжигали слезы обиды, потому что самое отчаянное чувство вызывает противоречие и ненависть граничит с чем-то иным. С тем, что заставляет сердце обливаться кровью и отпечатывать на сетчатке глаза образ мужчины, который перевернул всю мою жизнь…
С каждым днем в отсутствие Монгола я хотела верить, что отец смог уговорить Айдарова.
Да, глупо. Да, опрометчиво, но надежда штука такая. Я убеждала, что не виновата, что замужество не состоялось, а ведь Мурат обещал, что поможет Матвею.
Очередное утро. Солнце холодными лучами проникает в комнату, поднимаюсь с кровати, набрасываю одежду и иду вниз, достаю миски для Маршала, выхожу на улицу.
За время отсутствия Монгола я привязалась к его псу и животное ест из моих рук, что вызывает шок даже у бравых охранников.
Подхожу к грозному хищнику, сажусь рядом, жду, пока черный гигант насытится, позволит мне гладить бархатистую шерстку. И неожиданно для самой себя откровением вырывается тихая фраза:
– Я по нему скучаю…
Как-то я привыкла уже разговаривать с собакой. И почему-то в черных глазах, которые собака поднимает на меня, мне мерещится ответ.
– Не должна, знаю. Твой хозяин еще та сволочь, если честно, и меня гложет дикая обида. И еще… я хочу бежать отсюда, найти путь домой и наконец-то увидеть брата, узнать, что Айдаров сдержал слово.
В ответ пес тихо порыкивает, а я принимаюсь наглаживать шею.
– Если бы ты помог мне найти дорогу домой…
Почему-то почти шепотом произношу и вздрагиваю, когда слышу недовольный голос Рении за спиной.