Вопреки моей решительности, вдруг становится обидно, что у меня есть этот злополучный узор, и у меня начинает дрожать губа. Не желая больше думать о нём, я поворачиваюсь так, чтобы в отражении была видна только левая сторона лица.
Моего… Или не совсем.
Лицо принадлежит мне, но в то же время… чужое.
Сероватое, словно я прячусь в густой тени, подсвеченное оранжевыми всполохами, будто сижу у костра. Глаза дико горят, и в них отражается бушующее пламя. А волосы… мои волосы — насыщенного чёрного цвета — блестят, как каменный уголь…
Изумлённо моргаю, в глазах мутнеет, но лишь на миг, и вот я замечаю, что радужка глаз стала вновь зелёной, но слишком светлой, почти бесцветной, выцветшей, как деревья в лесу, как тот рисунок на коре… Я вижу чёрные, густые ресницы, каких у меня никогда не было, идеально прямые волосы, тяжёлым каскадом спускающиеся на плечи, совершенно белые, без каких-либо оттенков. Лицо почти лишено каких-либо красок, только губы тёмного бардового цвета.
Я удивлённо поворачиваю лицо, пытаясь проверить, повторит ли за мной отражение. В горле застревает крик, когда моему взгляду открывается правая сторона лица.
Шрам, такой, словно кожа то ли сгорела, то ли потрескалась, идёт от брови поверх века и до середины щеки. Глаз не просто светло-зелёный, как левый: он совершенно белый, словно его застилает пелена… будто у человека погибла часть души, и это отразилось в его глазах.
Не у какого-то человека. У меня.
Мои руки оказываются рядом с лицом, я пытаюсь спрятаться сама от себя, но в отражении вижу, как ладони покрываются темнотой: мрак ползёт по коже, поднимаясь выше к локтям, а затем к груди и плечам, шее, подбородку, лицу… Я утопаю во тьме. Рот широко открывается, как будто я кричу, но на самом деле не издаю и звука.
Края отражения размываются, вода идёт кругами, будто кто-то бросил в неё камень, а затем замирает. Из толщи на меня смотрит бледное лицо, окаймлённое спутанными чёрными волосами. Оно точно принадлежит не мне.
Тёмное, в серых пятнах, лицо частично покрыто чешуёй, а жёлтые глаза хищно прищурены. Глаза ярко горят красными отблесками. Чудовище скалится. Из толщи воды оно приближается к поверхности, будто это не отражение вовсе. Ещё мгновение — и существо поднимется над водной гладью.
Я в ужасе отползаю, закрывая ладонями рот, хотя крик так и не вырывается из горла. Моя рука соскальзывает с мокрого ствола. Я почти падаю в озеро, но в последнюю секунду хватаюсь за крепкий сук, вскакиваю и бегу прочь, спотыкаясь и рискуя оказаться под водой. Когда ступаю на твёрдую землю, то с замиранием сердца оборачиваюсь: чудища нет, но по воде расходятся круги.