– Уже второй день рвутся к тебе эти разбойники!
– Запускай, – проговорила я с придыханием, и в моем сердце разлились покой, тепло и умиротворение, когда в дом влетели семь псов породы лайка и моя Доча. Белая медведица.
В комнате тут же стало очень тесно, и Инира рассмеялась, когда каждый из псов быстро потыкался мордой в ее ладони, приветствуя, и тут же ринулся ко мне, виляя своим пушистым хвостом и принося с собой всю любовь и преданность этого бренного мира.
Моя мохнатая семья!
Моя поддержка в тяжелые холодные дни.
Мое спасение во время длительных экспедиций в самые отдаленные края Арктики, куда я могла добраться только на собачьей упряжке.
Я смеялась искренне и от души, стараясь обнять каждого из псов, что скулили и улыбались своими мордами, заглядывая в глаза так преданно и любя. А я обожала их в ответ всем сердцем, потому что каждый из них стал для меня отдушиной в одиноком мире.
– Доча! Не раздави! – Инира шлепнула медведицу по пухлому мохнатому заду, когда она почти забралась на меня в стремлении обнять и виляла своим коротким маленьким медвежьим хвостиком, как делали все псы.
Доча выросла с ними, и, наверное, в большей степени считала себя собакой, чем медведем.
Два года назад я нашла ее именно в тот момент, когда столкнулась с тем самым медведем.
Жуткая история, которая перевернула мой мир с ног на голову и заставила увидеть всю жестокость и алчность этого сгнившего мира, от которого я пряталась здесь.
Маму-медведицу люди выкурили из ее берлоги раньше времени.
И убили.
Ради шкуры.
Ради того, чтобы похвастаться дорогим ковром под ногами.
Это было настолько дико и жестко, что даже спустя два года я не смогла забыть и успокоиться… не смогла пережить это в душе, чтобы не проливать слезы каждый раз, когда Доча показывалась передо мной.
В тот момент я не думала о том, что бегу одна через лед и завывающий плачущий ветер против компании обезумевших от крови мужчин с ружьями.
Я видела только одинокого перепуганного медвежонка, который был настолько мал, что не понимал, что ему тоже могут причинить вред.
И причинили…
Никто из мужчин даже не оглянулся, когда они погрузили тушу убитой медведицы на снегоход и двинулись вперед, почти переехав белоснежного крошку, который бежал за своей погибшей матерью.
Я кричала, обезумев от ужаса и паники, когда добежала и впервые взяла ее на руки.
Тогда Доча была совсем крошкой.
Белоснежным комочком с черными бусинками глаз.
Мы спасали ее всей деревней.
Старуха-повитуха забрала ее в свой шатер и сказала просить духов не забирать эту чистую душу.
И никто не возмутился, никто не сказал мне, что нельзя было вмешиваться в дела медведей.