— Ты что-то сказал? — делаю шаг в его сторону. — Ты? Что-то вякнул? В моем доме?!
— Вообще-то, этот дом… кхм… — папаша словно уменьшился в росте, но завершил то, что начал говорить. — Этот дом достался тебе от меня! Как, впрочем, и бизнес.
— Да как ты смеешь… — сжав кулаки, шагаю в его направлении.
— Алекс, — просит Марика, дотронувшись до моего локтя.
Нетерпеливо сбрасываю ее тонкие пальчики. Перед глазами весь мир закрутился черной воронкой, в эпицентре которой остался только он — мой папаша!
— Мало ты мне в прошлом крови выпил? Еще и сейчас выкатил очередной фокус: опоздал на свадьбу, ввалился в дом без предупреждения. Напугал мою беременную жену!
— Я звонил, — пытается оправдаться. — Правда, звонил, но…
— Хрена с два ты мне звонил!
— Алекс, остынь, пожалуйста, — едва слышу голос Марики.
— Все утро звонил! — снова вякает папаня. — Ты не отвечал. Что прикажешь мне делать? Поцеловать ворота собственного дома и уехать? Меня пустили, я вошел.
— Ты не имеешь никакого права заявляться ко мне и вести себя, так, словно ничего не произошло.
— У тебя что-то случилось? — хмурит кустистые брови.
— Блять! Не корчи из себя еще большего придурка, чем ты есть! Ты бросил мне на руки больную маму и бизнес на грани банкротства, а сам снял все деньги со счетов, какие только мог, и умотал в Доминикану, трахать молодых девок! Куча долгов и руины — вот что ты мне оставил. Поэтому не смей вякать о своих правах в этом доме, который до сих пор находится во владении семьи Савицких только благодаря мне!
— Ты выкарабкался из сложной ситуации. Значит, мне есть чем гордиться! — надувает грудь колесом. — Я воспитал тебя настоящим мужиком. Не слюнтяем!
— Ах ты ж…
Все. Терпению хана! Бросаюсь на отца с кулаками и вдруг слышу страшный грохот.
Оборачиваюсь.
На полу валяются осколки чайного сервиза, стоящего на одной из полок — дорогой фарфор с позолотой.
Марика стоит рядом, прижав руку к животу. Моя ярость остывает мгновенно.
— Ты не поранилась?! — перепрыгиваю через осколки, чтобы добраться до жены, стоящей босиком посреди океана острых, как бритва, осколков.
— Нет, я не поранилась, все в порядке, — отвечает она, дыша часто. — Сам не поранься.
— Я не поранюсь. Иди ко мне, на руки!
Подхватываю ее под коленями и уношу прочь из комнаты, поймав все же несколько осколков в собственные пятки.
— Алекс, поставь меня, я могу идти, — бьет меня ладошкой по спине Марика. — А вот тебе не помешает самому присесть.
— Я в порядке.
— Ага, хромаешь! Все, мы уже в спальне. Сядь, пожалуйста, и не топай больше, иначе осколки вопьются глубоко в пятку и потом придется вырезать их в хирургии! — журит меня наблюдательная жена.