— Почему через две недели? — удивилась я. — Я думала, что тебя выпишут через неделю и думала, что ты сможешь приехать еще раньше. Адель, речь идет о нашей бабуле, о той, которая нас вытащила на себе, вырастила! Неужели ты не хочешь проводить ее, как положено? Она всем пожертвовала ради нас!
— Видишь ли, мне предложили бонусную неделю новой программы. Бесплатно. Я уже согласилась. Ты же справишься без меня?
Слова сестры отозвались болью в груди. Самовлюбленная эгоистка!
Справлюсь ли я? Проглотила горький ком. Конечно, справлюсь. Когда я не справлялась? Передо мной никогда не стояла роскошь выбора: позволить себе ничего делать, пребывая в тоске, или гребсти дальше. Никогда… Руки некогда было опускать!
— Справлюсь, конечно, Адель. А ты? Как твое самочувствие и состояние?
— Я чувствую себя намного лучше. Надеюсь, эти плохие новости меня не слишком сильно расстроят и…
— Адель, не время расстраиваться. Время брать себя в руки.
— Тебе легко сказать! У тебя в биографии нет черных пятен, сестричка, и затяжной депрессии тоже никогда не было, — вздохнула Адель. — Ты же по жизни порхаешь, как стрекоза из басни, а я…
У меня не хватило сил слушать этот бред, я нажала на красную кнопку, чтобы завершить вызов. Иначе бы сказала ей парочку ласковых. Возможно, даже не парочку, а намного больше.
Нашла, блин, стрекозу! Я — стрекоза?! А ты не попутала, сестра?!
Через минуту мне перезвонили из центра и сказали, что Адель не приедет на похороны.
Стерва, в сердцах подумала я. Бабушка ей на лечение все свои накопления, до последней копеечки, выгребла, а она о своих кундалини-занятиях больше переживает.
Василиса
Крестовский сдержал свое обещание и постоянно находился рядом. Миллиардер поддерживал меня во всем. Я считала его баловнем судьбы. Но он открылся для меня совершенно с другой стороны. Кирилл предлагал свой роскошный особняк, но я отказалась переезжать туда. Совсем не ждала, что он временно переберется жить в простую квартиру.
Наглый, как танк, миллиардер заявил, что без него нам никак и просто остался. Повсюду натыкалась на его носки, трусы и дорогие рубашки, не понимая, как он мог так просто отказаться от роскошной жизни, к которой привык, и ютиться в простой хрущевке, корчась по утрам в крошечной ванной под лейкой душа, расположенной так низко, что ему приходилось сильно нагибаться, чтобы поместиться под струи воды со своими ста девяносто двумя сантиметрами богатырского роста!
Мы спали вместе на одной кровати, просто спали, без секса и интима, хотя я чувствовала, что ему очень хочется — мужские реакции давали о себе знать, когда он обнимал меня крепко. Но в трусики ко мне он не лез и ничего не требовал, не приставал, уважая мой траур и совершенно разбитые чувства.