– Вижу, что не Большого. Юк малый, говоришь? А что сиё за тварь? – дядька присел на сундук возле двери, что с двумя замочками навесными и одним встроенным, и уставился на Омурана своими чёрными въедливыми глазищами.
– Тварь сия не столь велика, сколь опасна.
– Да неужель?
– Говорит она так, – «Юк, юк» – воодушевился мальчик, видя, что дядька вроде совсем и не сердится, а лишь напустил на себя суровости. – Росточком оно по коленку, оттого и «малый». Живёт под землёю. Но вот когда на охоту выходит – верещит, словно режет его кто.
Дядька хмыкнул.
– А, коли, человек услышит визг тот без подушей – так и слуха лишиться может. Кто на час, а кто и дён на пять. Тогда оглушённого зверь и схарчить может.
– Не схарчить. Он мяса не ест.
– Ну, вытянуть из него соки. Дяденька Вой, а как вытянуть соки, если не схарчить?
Дядька поморщился. Видно воспоминание о чём-то своём не давало ему спокойно обсуждать эту тему.
– Помнишь, как тётка Макала страдала? Правда, её зверь-чукша высосал. Все соки ему передала. Так и угасла. Звери – на то и звери, что соки из нас сосут. Юки – свистом своим. Елдрики – взглядом. Сам же читал мне. Ладно, а как с Юком справиться?
– Ну, подуши в уши.
– Это защита.
– А потом... – Омуран задумался. О привычках зверя он читал, но про охоту там ничего не было! Дядька – он всегда такой, нет, чтоб рассказать – заставляет голову ломать. Говорит, что у охотника она должна работать быстро-быстро.
– Панцирь у него прочный, живёт в земле. Значит, бить и ставить ловушки бесполезно. Ножки маленькие. Вылезает не из одной норы, а откуда вылезет, – принялся припоминать все подробности Омуран. – А глаза... Ослепить его можно! Огня боится! – улыбка осенила круглое лицо мальчишки, – Я б его факелом и в морду!
На суровом лице дядьки блеснула улыбка. Омуран понял, что попал. Может не в самую сердцевину, но всё же дядька был доволен.
– Добро. Против зверя-юка охотники носят с собой порошок. И мы с тобой его завтра возьмём.
– Мы? – Омуран остолбенел он неожиданного поворота. – Я ж ещё не все знаки...
– Основные знаешь. Остальное ещё освоим. Далеко не пойдём. Но кое-что закрепим за частоколом.
«За частоколом» – значило – «За вторым частоколом». Селение было окружено двумя рядами глубоко вкопанных стволов дерева-тоты. Дерево это не гнило, было в достаточной степени колючим и ядовитым и не позволяло тварям из леса приближаться к жителям селенья на опасное расстояние. Между двумя рядами частоколов простирались поля. Туда выходили только днём, когда ночные жители леса дремали по своим убежищам. Впрочем, на всякий случай всегда двое-трое караульщиков бодрствовали в пределах слышимости. Случиться могло всё, что угодно. Вон, как с тёткой Макалой, которая была слишком близко ко внешнему частоколу, когда рано на рассвете стал звать самку почему-то не уснувший зверь-чукша.