– Что-о-о, ты совсем спятил? – девчонка надвигается на меня, – Ты меня специально закрыл! И не притворяйся, что не заметил меня! Мне тоже доклад влепили! И это как раз по твоей вине! А тебе я делать ничего не буду! Что я укушенная, что ли? Губу назад закати! И вообще, ты хоть понимаешь, что ты натворил? Я из-за твоей слепоты три часа сидела взаперти. А я если у меня клаустрофобия? Ты об этом не подумал?
Михина нервно дергает зонтик и складывает его. Смотрит на меня с такой ненавистью, что, кажется, ещё немного, и она взорвётся. Но последняя фраза меня сражает наповал, и я начинаю смеяться.
– Ха-ха-ха, ты ещё скажи – морская болезнь.
– И откуда ты обо мне все знаешь? И морская болезнь тоже! И вообще, жди мести. Я злопамятная, понял? Просто так я это не оставлю, можешь не надеяться! – грозные молнии голубых глаз летят прямиком в меня.
Но мне почему-то становиться ещё смешнее. Забавная она, когда злится.
– За что месть? – усмехаюсь я. – Я тебя реально не видел. И не слышал. Может ты шептала, как мышка, вот и не услышал.
– Воробьев иди ты… – Михина делает шаг в сторону.
– Стой, а как же доклад? – преграждаю ей путь. – Ты накосячила, тебе и отвечать! Делай его сама! Срок – неделя. А кстати, чего это у тебя такое здесь? – невольно обращаю внимание на зелёную папку.
Папка прозрачная, и я с лёгкостью читаю жирную черную надпись на первом листе.
– Опа-па, это же моя тема! – удивляюсь.
– В смысле? – девушка испуганно отходит назад.
– М-да… Физрук, видимо, не сильно заморочился. Дал нам одну тему. Так слушай, это же сильно облегчает тебе жизнь. Давай свой доклад мне, и дело с концом! – я радостно пытаюсь выхватить ее папку.
– Ты сумасшедший! Это не твое! – девушка истерично дёргает доклад на себя.
Я приближаюсь к ней ближе и обеими руками хватаю заветную папку.
– А я говорю, отдай мне! Я титульник поменяю, и все будет ок!
– Ты что из эры палеолита сбежал, неандерталец?! Не дам, говорю! Сам делай! – Михина держит крепко, в глазах плещется ярость.
– Отдай по-хорошему, будь умницей! – прошу ее совершенно искренне.
– Не дам!
Мы боремся с ней за папку, и вдруг у нее из подмышки выскальзывает зонт. Она смягчает хватку, и доклад оказывается в моих руках. Но и я не успеваю сориентироваться, и тот летит прямо на асфальт.
Всё замирает. Девушка ахает.
Белые листы, как птицы, разлетаются в разные стороны, и, касаясь грязного пола, становятся серыми и мокрыми.
– Опа! Ты чего, его не скрепила? – с удивлением смотрю на испорченные листы.
– Ты с ума сошел? Кретин! Боже мой! Ну ты и паразит, Воробьев, – кричит голубоглазка.