– Покиньте территорию, – произносит строго.
– Я не уйду! Тут мой сын! Вы не имеете права!
Женщина не отвечает. Уходит. Я продолжаю стоять. Иду к воротам и пытаюсь их открыть. Бесполезно.
Зато слышу сзади звуки подъезжающей машины. Оборачиваюсь. Полиция.
– Пройдемте, – говорит мне полицейский, вышедший из машины.
– Я никуда не пойду, – твержу я.
– По-хорошему пока говорю, – он делает шаг ко мне.
Я сильнее сжимаю прутья забора.
Из машины выходит второй полицейский.
Им двоим не составляет труда справиться со мной. Меня привозят в отделение.
– Можно один звонок? – спрашиваю я, пока полицейский заполняет протокол.
Он долго осматривает меня, потом, наконец, сухо отвечает:
– Можно.
И я звоню. Роману. Он молча выслушивает. Не говорит ни слова. Кладет трубку.
Может, я зря ему позвонила? Надо было сразу адвокату звонить? Зря. Просить еще об одном звонке?
Но тут раздается настойчивый стук в дверь. И она сразу открывается.
Роман.
Полицейский удивленно смотрит на него.
– Мы можем поговорить наедине? – спрашивает Роман у хозяина кабинета.
Тот внимательно оглядывает Романа.
– В коридоре подождите, – кидает мне и я выхожу.
Спустя несколько минут выходит и Роман. Молча берет меня за предплечье и ведет по коридору на выход.
– Подожди, – говорю я. – Там еще не все оформили.
– Ничего не будет, – коротко произносит он. – Пошли.
– Куда ты везешь меня? – спрашиваю уже в машине.
– Домой. И запру тебя там. Чтобы глупостей не совершала.
У меня звонит телефон. Это куратор из опеки. Недовольным голосом она высказывает мне свое недовольство моим таким поведением и прямо угрожает, что это негативно скажется на всем процессе. Кладет трубку, не прощаясь.
– Что еще? – спрашивает Роман, заметив мое уныние на лице.
– Они не отдадут мне Никиту. Не отдадут. Роман! Нельзя, чтобы его Дмитрий забрал! Нельзя!
– Так, спокойно, – Роман резко разворачивается. – Маршрут меняется.
И он привозит меня… в опеку? Зачем?
Мы идем по узкому коридору. Роман подходит к кабинету и стучит.
– Войдите, – слышу знакомый уже голос.
И точно – в кабинете знакомая Романа. Анжелика Валерьевна, кажется?
– Анжелика Валерьевна, – говорит Роман, – у нас проблемы.
Яна
Я смотрю на эту красивую молодую девушку. Неужели она сможет нам помочь? Молоденькая совсем.
И Роман рассказывает ей про меня, про Никиту. И про мое сегодняшнее посещение интерната.
– Этого не стоило делать, – красивые, ровные брови девушки сходятся на переносице.
– Там мой сын, – с мольбой в голосе произношу я. – Он – единственное, что у меня есть. И его там бьют.
– Это серьезное обвинение, – произносит строго. – Лучше такими словами не бросаться.