Что потом? Ее надежда, что я уеду обратно? А она останется здесь? При деньгах и с моим сыном?
Никогда.
Этого не будет никогда.
Это мой сын и она не заслуживает быть его матерью. Я не хочу, чтобы Никита вырос в обмане, как и я.
Одной рукой хватаю Яну за талию и тяну на себя. Другой рукой освобождаю себя от лишней одежды.
– Олег, что ты делаешь? – не кричит, и громко шепчет Яна.
Боится разбудить Никиту. Ее материнский инстинкт мне сейчас на руку.
– Тихо, – хриплю я, пристраиваясь к ней.
Силой удерживаю ее виляющие бедра. Она не оставляет попыток вырваться и немного успокаивается, только когда я вхожу в нее. Мы оба замираем. Она – от неизбежности происходящего, а я – от удовольствия, которое я хочу отрицать. Но оно все равно есть.
Да, мне хорошо с ней. И с этим ничего не поделать.
Пока двигаюсь в ней, отгоняю от себя мысли о том, что то же самое проделывал с ней и мой биологический отец. Надо остановиться. Но не могу. Хочу ее. Несмотря ни на что.
Яна безвольно двигается в такт моим ударам в нее, прикусив ладонь, чтобы не издавать лишнего шума.
Я зажмуриваюсь и продолжаю, крепко держа ее за бедра.
Мне хочется пометить ее. Сделать только своей. Даже несмотря на то, что я уже знаю. В чем сомневался, но убедился окончательно.
И воспоминания об этом злят меня. Я уже грубее беру ее. И Яна это чувствует. Опять с мольбой повторяет мое имя. Но все ее попытки обречены на провал.
Мне нужен этот акт. Как точка избавления от иллюзий. Как своеобразное начало отсчета наших новых отношений.
Она еще не знает, что ее ожидает. Доверяется мне. Даже сейчас, когда об ее удовольствии не идет даже речи. Наоборот, мне хочется доставить ей максимальный дискомфорт своими действиями.
Поэтому я не довожу ее, как обычно. Получаю сам, что мне надо. И отпускаю ее.
Яна медленно отползает, поправляет белье и садится у стены.
Я вижу слезы, стекающие по щекам. И лишь тихие всхлипы.
– Олег, зачем ты так? – шепчет она. – За что?
– Захотелось, – холодно произношу я, застегивая брюки.
– Ты никогда таким не был, – опять всхлипывает она. – Ты… ты сейчас… ты как Влад…
– Замолчи! – в один шаг я подбегаю к ней и замахиваюсь, чтобы дать пощечину.
Она привычно закрывает руками голову. И этот ее жест кажется таким обычным для нее, что я сам пугаюсь происходящего.
Отхожу от нее.
– Уезжай, – говорю глухим, незнакомым голосом.
– Куда? – она убирает руки и с ужасом смотрит на меня. Как будто уже догадывается о чем-то.
– Домой, – отвечаю я, потирая ребро ладони. – Уезжай к себе.
– А Никита? – тут же спрашивает она. – Я хочу забрать его.
И правда чувствует.