По обычаю с усопшим должны были проститься, прежде всего, близкие родственники, но Арина так и осталась безучастной ко всему происходящему и никакие попытки Вари не смогли заставить её очнуться. Всё это происходило в напряжённо гнетущей тишине под перешёптывание присутствующих. И вдруг в воздухе зародился какой-то внутриутробный щемящий звук. Все нервно закрутили головами, но природу этого звука так и не смогли обнаружить. Между тем звук усиливался с каждой секундой, врываясь в души присутствующих и раздирая их своим леденящим звериным холодом. Арина, стоявшая до этого неподвижно, начала раскачиваться из стороны в сторону. Затем, как бы очнувшись и осознав происходящее, она бросилась к людям, зарывающим гроб, растолкала их и, упав на землю, принялась голыми руками выгребать из могилы мёрзлые комья земли. Копившееся где-то внутри неё горе вырвалось, наконец, наружу. Слёзы потоком хлынули из её глаз и тоскливый безнадёжно отчаянный крик «Са-а-а-а-ша!» разнёсся над всей территорией кладбища. Варя бросилась к подруге, пытаясь поднять её с земли, но ничего не смогла сделать. Очнувшиеся от оцепенения люди пришли на помощь Варе, но и у них тоже ничего не получалось. Арина вырывалась из рук женщин и мужчин и вновь бросалась к могиле, пока, наконец, четверо мужчин не смогли оттащить её от могилы. «Зарывайте! – закричал Виктор и, взяв лопату, стал помогать работникам кладбища. Истерика Арины продолжалась до тех пор, пока её безумный взгляд не наткнулся на покинутого и забытого всеми сына. Малыш, широко открыв от страха глаза, стоял совершенно один. Дрожь сотрясала его маленькое тельце, и мокрое пятно расплывалось по его штанишкам. Взгляд Арины, до этого совершенно безумный, стал осмысленным. Она умолкла и перестала вырываться. Увидев, что она пришла в себя, мужчины отпустили её. Арина подошла к сыну, обняла его и зашептала:
– Всё будет хорошо, сынок. Всё у нас будет хорошо.
Так они и зажили вдвоём. Жили, конечно, трудно, так как зарплаты, которую Арина получала в школе, едва хватало, чтобы сводит концы с концами. Всю свою неистраченную любовь и нежность Арина обратила на сына. Родька, лишившись с малолетства отцовского присмотра, не разбаловался и рос всё таким же послушным и любознательным. Свой интерес к дереву не утратил и уже к десяти годам настолько преуспел в этом, что мог не только самостоятельно смастерить табуретку, но и стал вырезать из дерева фигурки животных, которые раздавал всем малышам в округе. Он был не по годам развит не только умственно, но и физически. В шестом классе записался в городскую секцию бокса и уже через год стал лучшим в своей весовой категории. Попав в городскую юниорскую сборную по боксу, втайне мечтал о звании чемпиона страны.