От Занака я правда такого не ожидал. Его измена неприятно удивила. Управляющий, который был верен моей семье столько столетий, так просто предал.
– Правда он признался, что его шантажировали, – продолжает Маркус. – Семью его брата взяли в заложники.
– Я думал, они все погибли во время лихорадки, – удивленно вскидываю бровь.
– Осталась старуха, мать жены его брата, и младший племянник, – поджимает губы Маркус. – У мальчика невосприимчивость к болезни. Нужно как можно скорее организовать их спасение.
Молча соглашаюсь.
Насколько мне известно, семья невестки жила вблизи границы с Ханаром, в небольшом приморском городке. Людям явно не составляло труда их захватить. Управляющий, если честно, с этой ветвью своего семейства почти не общался, но его чувства я понимаю. Сейчас для нас каждый дракон на счету. Тем более истинный, тот, который неподвержен лихорадке.
– Я этим займусь, – решает брат. – А с оглядкой на эту ситуацию, мы вполне можем пересмотреть наши требования и скорректировать их.
– Доказательств пока нет, – слегка усмиряю его запал. – Это можно выкрутить, как инициативу Кола. Еще и обвинить одного из Вейландов... Дескать, подставляют бедных ханарцев, втягивая в свои внутренние распри. Но постараться найти весомые улики, безусловно, стоит. Тогда и… – внезапно слова застревают в горле.
Осекаюсь, не в силах поверить в то, что вижу перед глазами. В пустом углу зала, то бишь, минуту назад пустом, стоит моя жена, замотанная в пушистое банное полотенце. Еще такое же скрученное тюрбаном на голове. Обнаженные плечи покрывает пушистая пена. Глаза смотрят испуганно и беззащитно. А губы дрожат, едва сдерживая слезы.
Сглатываю колючий комок. Опять перемещение? Кербер побери, об этой особенности своей избранницы я не упоминал...
Внутри словно что-то разбивается. И я понимаю, что это мое каменное сердце. Забываю обо всем. О Маркусе, который пока не видит Ану, но с удивлением смотрит на меня, не понимая, отчего такая реакция. О предательстве Занака. О Роверте Ханарском…
Срываюсь с места, в два шага подлетаю к жене, снимая с себя камзол. Заворачиваю ее, дрожащую от холода и страха, подхватываю на руки. Босые ноги бледные, ледяные, словно она побывала в северных землях грифонов…
– Ана… Девочка моя. Опять?
Она глотает так и невыплаканные слезы, икает и нерешительно кивает, пряча лицо у меня на груди. Я чувствую, как дрожит маленькое хрупкое тело.
Позади слышится смущенное покашливание. Поворачиваюсь к брату, продолжая держать жену на руках.