– Извини Маркус. У меня дела, – крепко прижимаю Ану к себе, стараюсь расположить ее так, чтоб обнаженные бедра были как можно лучше прикрыты полами камзола.
– Я так понимаю, разговор еще не закончен? Мне тебя подождать?
Брат как всегда старается не лезть в личные дела, хотя я вижу, насколько он ошеломлен происходящим. Похоже, объясниться с ним все же придется.
Выхожу из зала совещаний. Дорога к жилому крылу должна занять порядочно. Хорошо, что персонал в замке вышколен и не будет демонстрировать удивление. Мне-то все равно, что подумают слуги. А вот Ана явно стесняется
– Извини, – слышу ее тихий голосок.
– За что? – удивленно смотрю на смущенную девушку.
– Я прервала какой-то важный разговор. Помешала вам с братом.
Забавный тюрбан кренится набок и грозится вот-вот упасть. Она ловко подхватывает его и водворяет на место.
Хмыкаю.
– Ана, это не твоя вина. Ты ведь не нарочно?
Щеки жены моментально наливаются румянцем. Она взволнованно закусывает губу.
– Или нарочно? – ее реакция сеет зерна сомнений в моей душе.
– Я… нет… не совсем, – лепечет смущенно. Опускает глаза. Тонкие пальчики принимаются теребить серебряную пуговицу на моей рубашке.
– Не совсем?
– Я просто думала… – тихо говорит. – Думала о тебе… Вспоминала…
Голос становится совсем уж приглушенным. Я скорее угадываю слова, чем их слышу.
– В ванной вспоминала. Нашу ночь.
Даже не замечаю, как губы расплываются в довольной улыбке.
– Ты думала обо мне? – в моем голосе появляется хрипотца. – О чем же именно ты думала?
Лицо девушки полностью заливает краска.
– О том как я тебя гладил… целовал? Или о чем-то более… более откровенном?
Мне нравится ее дразнить. Нравится видеть, как она смущается. И, кербер побери, нравится знать, что она обо мне мечтает.
Она молча кивает, так и не осмелившись посмотреть мне в глаза. И облегченно вздыхает, когда перед нами появляется дверь наших покоев.
Захожу в спальню и сразу же направляюсь к камину. Только там опускаю ее на пол. Стараюсь, чтоб босые ступни точно попали на теплую пушистую шкуру. Запускаю легонький импульс в почти потухший очаг. Огонь тут же вспыхивает ярче.
Ана все еще дрожит, как осиновый лист. А служанка куда-то подевалась. Я приказал прислать Улу, которая прислуживала ей, пока не прибыл оставшийся в Корбэтте кортеж. Но девчонки в комнате нет. Торопливо снимаю с плеч Аны свой камзол, разматываю полотенце и принимаюсь растирать ледяную кожу до красноты. Она попискивает, но не противится. Догадываюсь, что сейчас ей не слишком приятно, но это лучшее, что может разогреть заледеневшую кожу и запустить кровоток. Успокаиваюсь, когда ее тело становится розовым.