— Давай бегом в больницу. Нам выезжать вечером. Надо было сразу Ивану звонить. Не двигайся, он тебя заберет.
— Ладно, — только и отвечаю я, чтобы не разрушать легенду, думая, как на таком расстоянии он вообще понял, что со мной что-то произошло.
Трубку ложу и тут же слышу звонок в дверь. А следом она бесцеремонно распахивается.
— Ну и что за представление ты опять устроила.
Нет, нет. Я больше не буду ему отвечать. Никой иронии, никакого флирта. Еще одной смерти я просто не переживу.
— Нина? — садится рядом Иван и отводит влажную прядь волос от лица. От этого мягкого касания хорошо и сладко, но я отвожу его руку и поднимаюсь.
— Просто меня рвало и…
— Тогда почему ты не в обнимку с унитазом.
— Потому что меня рвало, а не рвет. Слышал, в русском языке есть времена? — черт. Зачем? Вот зачем эта язвительность.
— Понял, не кипятись, львица, — надевает Иван сумку через плечо, кота вкладывает мне в руки, а потом поднимает меня в воздух. И я стараюсь держаться на расстоянии, прекрасно понимая, что спросить и просить меня опустить на ноги бесполезно.
Теперь это его «львица» не выходит из головы. Даже когда уже едем по забитым дорогам Новосибирска.
— Борис — лев, я — львица. А кто тогда ты? — все-таки решаюсь спросить. — Шрам? Как брат главы прайда, который потом его предаст.
— Нет, — смеется Иван, и при этом в уголках глаз виднеются лучики морщин. Сколько ему лет? — Помнишь в том мультике у Шрама были прислужники. Гиены.
На этом он не смотрит на меня, предоставляя самой делать выводы. И в них нет ничего хорошего. То есть он не просто предатель, а прислужник предателя. Что не должно вообще вызывать уважения.
— Я могу об этом сказать Борису.
— Ты можешь сказать ему все, что угодно. Но ни один мужик не станет верить своей шкуре больше, чем верному псу.
— Борис любит меня, — уверено заявляю я.
— Нет, — фыркает Иван. — Он болеет тобой, наркоман. И даже в тебе любви нет.
— Тогда почему же я с ним!? — спрашиваю его и действительно хочу услышать ответ.
— Потому что знаешь, что он не отпустит, и просто принимаешь неизбежное. При этом думаешь о том, каков в постели я.
Что?! Злость и обида за правдивость слов возобладают над разумом. Так что на светофоре я резко отстегиваюсь, под его грубый крик: «Куда, дура!» выхожу из машины. Он тоже выскакивает, готовый рвануть за мной куда угодно. Действительно верный пес. Но я его удивляю, просто пересаживаясь назад.
Он стоит и пялится на меня в окно, а потом уже сигналят машины, и он злой и взъерошенный садится за руль.
— Думай, что делаешь!
— Думай, что говоришь! — не остаюсь я в долгу.