– Какая же ты глупая, вспыльчивая, невозможно ревнивая, – шепчет, подталкивая меня к кровати. – Накажу, честное слово, накажу. Чтобы всякая дурь из головы испарилась.
И наказывает, но так сладко и бережно, что я рассыпаюсь на миллиард кусочков, чтобы стать лучшей версией себя.
– Там наш ребёнок, да? – Сергей, лохматый и взмокший, нежно целует мой живот чуть повыше пупка, а я киваю. – Совсем ещё крошечный…
– Я боюсь, – озвучиваю и всхлипываю. – Всё-таки уже не двадцать.
– Бросай загоняться! – грозит мне пальцем, а я хихикаю, когда щекочет меня над ребром. – Ты у меня самая молодая, красивая, умная и вообще. Всё будет хорошо, я ж не Самохин.
И снова целует живот, и мой переполненный гормонами организм требует ласки и любви.
– Ты мне веришь? Теперь-то ты мне веришь?
Сергей оказывается сверху, а его член замирает в миллиметрах входа.
– Да, – выдыхаю прежде, чем снова взлететь куда-то высоко-высоко.
– Я люблю тебя, Алиса, – шепчет, и я понимаю, что этому мужчине я готова верить бесконечно.
– Сколько-сколько? – вскрикивает Алиса и пытается спрыгнуть с кушетки, но я кладу руку ей на плечо, и она затихает.
– Двое, – точно маньяк, улыбается узист – на вид примерно наш с Алисой ровесник. – Будет у вас в два раза больше счастья!
– Серёжа, ты слышишь? – нервничает Алиса, а я киваю, но так и не могу отвести взгляда от двух крошечных фасолинок, плавающих в чёрно-белом “бульоне”.
Врач ткнул в них, очертил контуры, но мне никак не удаётся рассмотреть в нечёткой картинке своих детей. Двадцать лет назад я ни на какое УЗИ с Юлькой не ходил, а тут что-то прям захотелось. Да простит меня Костик, сейчас, в сорок один, всё ощущается иначе. Острее, что ли, волнительнее. Мне, взрослому мужику, даже слезу пустить хочется, когда понимаю: через несколько месяцев в моём доме появится кричащий красный комочек с половиной моего ДНК.
Два.
– Двое? Господи, – ахает Алиса и снова предпринимает попытку побега. Вот же беспокойная натура.
Перевожу на неё взгляд, а она бледная и испуганная. Кусает пухлые губы и между бровей тревожная складка. Она взглядом будто бы извиняется передо мной, и хочется стукнуться головой о стену.
Женщины. Мне точно никогда их не понять, но я действительно люблю Алису, и это самое главное сейчас.
– Как они, доктор? – спрашиваю, а горло странно саднит и будто распухает. Ощущения, как при ангине, но только причина приятнее.
Глажу Алису по плечу, а узист рассматривает что-то на экране, колдует над своим чудо-аппаратом и уверяет, что всё с детьми хорошо.
– Пол на данном этапе определить с высокой гарантией не получится, через несколько недель будет ясно. Но, – взмахивает рукой и прищуривается, внимательно глядя на экран: – почти уверен, что мальчики.