На практике это выглядело так. В субботу утром на завод приходил состав, вагон с сахаром отцепляли и оставляли до вечера. Главный технолог Лысенко получала в кассе наличные деньги и шла к месту разгрузки, где ее уже дожидались грузчики. Кому разгружать вагон, решал Макарыч. Как правило, он давал подработать трем-четырем штатным грузчикам и одному-двум человекам со стороны. Сторонними грузчиками были знакомые работников хлебозавода или слесари, желающие заработать на разгрузке вагона.
По окончании работы Лысенко пересчитывала мешки с сахаром и выдавала деньги. Никаких ведомостей о получении зарплаты не составлялось, так как работа оплачивалась по факту разгрузки вагона. Выгруженный сахар развозили по цехам, часть помещали на склад.
В четверг к Лысенко пришел Макарыч и заявил, что если с завтрашнего дня Лаптев не получит свободный доступ на завод, то в понедельник производство встанет, потому что вагон в субботу разгружать будет некому.
Главный технолог без лишних пояснений поняла ультиматум и всю бессмысленность противостояния ему. Работать в выходной день она заставить грузчиков не могла, разгрузка вагонов – дело сугубо добровольное. Привлечь грузчиков со стороны тоже было невозможно: со штатными грузчиками чужаки не стали бы связываться. За штрейкбрехерство можно было пустой бутылкой по голове получить и без денег остаться.
Не откладывая дело в долгий ящик, Лысенко пошла к главному инженеру и потребовала отменить запрет в отношении меня.
– Ни за что! – отрезал Горбаш. – Если мы пойдем на поводу у Лаптева, он нам на шею сядет и ноги свесит. Понятно ведь, откуда уши растут. Он устроил облаву на заводе, и наши слабохарактерные коллеги поддались на его шантаж. Но он зря думает, что такой умный. Я свяжусь с его начальством и доложу, что он тут вытворяет.
– Владимир Николаевич, вы о чем? – изумилась Лысенко. – Что вы скажете начальнику милиции? Что у нас рабочие с завода с пустыми руками не уходят? Если вы берете на себя смелость утверждать, что на заводе бардак с сохранностью сырья, то меня в это дело не впутывайте. У меня никто ничего не ворует, каждый пряник посчитан, каждая булочка на своем месте.
– Тогда давайте объявим субботу рабочим днем!
– В нарушение установленного правительством графика «черная суббота» объявляется только в случае чрезвычайных обстоятельств.
– Так у нас и так ЧП! В понедельник завод может встать.
– У нас половина грузчиков судимые-пересудимые, клеймо ставить негде. Когда надо, они в законах разбираются лучше любого адвоката. Если завтра мы объявим «черную субботу», они на работу не выйдут и петицию в прокуратуру накатают, что мы их трудовые права нарушаем.