— Я заплачу и… — лепечет она.
— Иди. Сам разберусь.
Впервые в жизни она не перечит. Тихо стаскивает с колен тканевую салфетку, тихо поднимается и легкой походкой, за которой я так любил временами наблюдать, выходит из ресторана. А потом и из моей жизни. Пытаюсь запомнить и ее шикарную фигуру в форме песочных часов, идеально уложенные в аккуратный пучок волосы, и легкую улыбку, которой она одаривала окружающих.
Теперь я не вхожу в число счастливчиков, которые наблюдают за переливом белоснежного жемчуга под алыми губами…
Как любой мужчина, я должен остановить ее, взять за руку и впиться в ее губы. Посмотреть в глаза цвета насыщенной зелени и тихо умолять дать второй шанс, щекоча шепотом слух. Но ничего из этого я не делаю. Мы не в кино, в конце концов. Яна не станет слушать, как бы я сейчас не убеждал. Что бы ни сказал.
На самом деле ситуация странная. Точнее не так — дебильная. Хотел ли я ребенка? Не знаю. Дети это прекрасно. Бегала бы по нашей квартире маленькая светловолосая красавица с ярко-зелеными глазами и встречала бы меня из студии. Я бы писал ее портреты, разукрасил бы детскую.
Было бы здорово, только от этой идеи не ни горячо, ни холодно. Есть дети, нет детей. Какая разница? Время еще есть.
Только вот у Яны его не нашлось…
— Принести счет? — ко мне подходит молодая официантка.
— Абсолют. Бутылку и рюмку.
— Но у нас граммовки…
— Двести грамм, — и протягиваю кольцо. — Берите, берите.
Девушка некоторое время моргает темным веером вместо ресниц и, немного постояв, молча берет красную коробочку. Через три минуты заказ лежал передо мной.
Можно я не буду распевать песни аля «Напилася я пьяна»? Во-первых, это бабская фишка, а во-вторых, мне абсолютно плевать, сколько грамм водки войдет в организм.
Домой идти надо, только не хочется. Ноги не тянут, как раньше. Потому что она там. Пропитала квартиру своим стилем, ароматом, своими банками из-под кремов, пудрениц. А мне ведь важно личное пространство, но ради нее уступил место. Потому что люблю ее, дуру. До сих пор люблю.
Ладно, на студии переночую.
— Девушка! — кричу с барной стойки. Когда я успел переместиться сюда? — Счет!
А теперь надо свалить отсю… Ух ты ж блядь! Мне бы на ногах устоять, не то что до дома доехать! Ладно, вру, на ногах я нормально стою. Вроде бы. А чего это снег такой скользкий?
— Эй, аккуратнее!
Конечно, не вижу. Как можно заметить в темноте нечто черное, сливающееся с грязью на асфальте? Ах, это твоя куртка?
— Не заметил.
— Ты мне шмотки испачкал, придурок! В чем я теперь ходить буду?
Если честно, я не особо понял, какого пола это черное пятно. Вроде бы женским голосом говорит, но он такой хриплый и прокуренный. Больше похож на голос генерала в отставке.