— Хорошо, — говорю уже я. — Только осторожнее.
— Не ссы, я за себя постою.
О да! Знаю, как ты за себя постоишь! Еще как!
Но эта мысль меркнет, когда Ева поднимается со своего места, ставит чайник и долго ищет на полке свой любимый чай. Мятный. Как и мой. Ее пижамная майка задралась, обнажая светло-бежевую полоску кожи. Еще выше. Виден пупок. Едва прикрыта грудь. Она все ищет этот гребанный пакетик с чаем, а я не понимаю, почему не могу оторвать глаз. Видел же ее полуголой. И в топике, и в лифчике и…
Стоп. Разве видел? Разве зацикливался на цвете ее кожи, на изгибах фигуры? Замечал, как алели ее губы, стоило пару раз куснуть их? А потом как аккуратные длинные пальцы зажимали ярко-зеленую упаковку и с любопытством раскрывали ее, словно внутри ждал рождественский подарок?
Черт! Кусок курицы из «Цезаря» встает поперек горла. Еле-еле проглатываю. Что это за херня?
— Кхе-кхе, — кряхтит друг в кулак.
— Что?
— С тобой все нормально? — Ева поворачивается к нам, поднимая ровную темную бровь.
— Да.
— Чего тогда загрузился?
— Ничего, — отмахиваюсь от обоих. Уже знаю, что меня ждет, когда Ева уйдет с чаем за ноутбук. Знаю, что скажет Эдгар. Но я не предполагал, что все обернется вот так…
— Может, бабы давно не было?
В этот момент Эдгар прыскает со смеху, согнувшись пополам. Ну началось! Не могла потом про женщин сказать?
— Ева!
— Нет, серьезно! Твоя Хренелла какая-то странная. Как селедка. Совсем не удовлетворяет?
Зачем ты заговорила об этом? Сильнее подогреваешь интерес к тому, что же у тебя под этой майкой. Что за педифолиские мысли пошли? Что за хрень?
Эдгар продолжает ржать, как конь, Ева довольно улыбается. А я… попал я по полной программе! Потому что не знаю, что ответить, и как гармонично вписаться в эту атмосферу непринужденного веселья, которая всеми силами пытается меня вытолкнуть за пределы.
Ева наливает этот гребаный чай, приносит кружки нам с другом и исчезает в своей комнате, оставив за собой… непонимание. Растерянность. Странность. Или все вместе взятое. Наверное.
— И ты говоришь, что ничего к ней не чувствуешь? — тут же начинает друг.
Говорил. Говорю. И буду говорить:
— Да.
Вместо того, чтобы оправдываться, убеждать себя в правоте, пытаюсь вспомнить слова Эдгара и сопоставить с этой ситуацией. Да ну. Хрень какая-то. Ну поднялась у нее майка, ну увидел я пупок. Дальше что? Как будто девушек голых не видел. Сам в курсе, сколько в студенческой общаге этих красавиц перетрахал.
Это всего лишь случайность, не более. Просто у меня давно не было женщины.
— Если ты решил опекать — опекай, но если хочешь трахнуть — трахни. Только следи за последствиями в обоих случаях, — добавляет он.