— Шамиль… тебе не кажется, что не нам решать, кто ей пара, а кто нет? — На удивление, в наш диалог вступил третий вступила его жена.
— Ты всегда в этой жизни заботишься только о себе, любимом, единственном и неповторимом. А знаешь, что думаю я, Ульяна? — Я впервые обратилась к ней вот так просто, по имени, как к старому знакомому. Без злости и желания втоптать ее в землю. — Я думаю, что он просто не может допустить мысли, что кто-то может быть счастлив без него, правда ведь, Шамиль? — Я перевела на бывшего злой взгляд. — Тебе всегда нравилось находиться в центре внимания. Если бы ты мог, ты бы обзавелся целым гаремом и с удовольствием наблюдал, как тебя делят. Ты столкнул двух женщин лбами и наблюдал за тем, как мы грызли друг другу глотки. За тебя. Ты просто не можешь вынести мысли, что все, я больше в тебе не нуждаюсь. Что ты мне больше не нужен. Что я больше не желаю тебя ни в каком смысле этого слова. Что я могу быть счастливой без тебя. И, знаешь, что? Еще год или два назад, я бы проклинала тебя и желала самого ужасного, но, нет, теперь я смотрю на тебя и понимаю одно — ты жалкий. Ты не до конца повзрослевший, эгоистичный маленький мальчик, который хочет, чтобы все в этом мире шло так, как хочется ему. По факту ты не заслуживал меня, не заслуживаешь ее, — я махнула в сторону Громовой, — ты заслуживаешь быть один. Но я тебе этого не желаю. Не желаю просто потому, что мне уже давно все равно. Я не буду до этого опускаться. И тебе советую начать уважать себя.
Я договорила свой монолог, а затем развернулась и поспешила покинуть чужой дом.
Мне это было необходимо. Сказать все, что накипело. Сказать в лицо Шамилю все то, что он заслуживал.
— Погоди, постой! — Ульяна нагнала меня уже по выходу из дома. Я остановилась в двух шагах от подъезда высоченной многоэтажки.
— Что? — Я искренне верила, что Громова не собирается ругаться со мной. Понятное дело, подруги нам не бывать, но былой ненависти к ней я не испытывала.
— Я позабочусь о том, чтобы он больше не лез к тебе.
— Да? Ты уверена? Шамиль всегда был очень своенравным, если он чего-то хочет, он это получает или делает.
— Я найду рычаги давления, — уверенно заявила она. — И мне жаль, что он сделал то, что сделал. То есть, я не знаю до конца, что произошло, но…
— Произошло то, что мои братья приехали в столицу, избили меня и едва не заставили вернуться домой. Домой, где меня ждал шестидесятилетний мужчина, желавший взять себе четвертую жену. Домой, где меня ждали лишь проклятья и разочарование близких.
— Боже… я… — Громова сглотнула и опустила глаза, когда я заговорила о старом Алишере. — Это ужасно!