Я так испугалась и переволновалась, что, кажется, даже температура поднялась. Появись у меня сейчас возможность загадать любое желание, я бы хотела эту её дурацкую визитку, которая хранится где-то у Виталика.
Хотя, может, он просто таким образом от неё отмазался и на самом деле ничего у него и нет?
Хотелось бы в это верить.
Ну а пока, придётся подключить свою хитрость, которой мне было не занимать с самого раннего детства. Поэтому, делая вид, что рассматриваю пару ярко-розовых ботинок, я проследила в сторону какого склона зазвенела своей костлявой задницей эта потаскушка.
— Ну что, Злат, на какую трассу хочешь? — где-то над самым ухом сладким эликсиром разлился его голос.
— На GoldRush. - с вызовом в голосе, но тянущим страхом внутри выбрала я самую высокую и сложную трассу.
— Ты серьёзно? — усмехнулся он.
— Серьёзнее не бывало! — "А что ещё выбрать, если эта Мина потащилась на мой любимый склон для новичков? " — нервно захихикал внутренний голос.
И теперь, во-первых, оставалось только надеяться, что на Rush она не заявится, а во-вторых, (внутренний голос снова истерически заржал), что я сама на нём не убьюсь.
— Ну тогда пошли на подъёмник!
А вот и в-третьих!!! Умираю, как боюсь высоты!
Солнце находилось в зените, слепя глаза, даже через солнцезащитные очки. Сверкало миллионами заснеженных бриллиантов вокруг и под нами. Внизу. И постепенно, по мере того, как мы поднимались на фуникулёре, эти драгоценности удалялись.
Я пыталась расслабиться, глубоко дышать, но не помогало. Вцепилась одной рукой в сиденье, а другой в поручень. До смерти страшно!
Сжала губы и прикрыла глаза. Нет! Так только хуже! Казалось, тяжёлые лыжи постепенно стягивают меня вниз. Нет! Если я и переживу этот подъём, то на второй точно не соглашусь!
— Злат… — тихо протянул он.
— У-у-у?
— Ты чего, боишься высоты?
— Нет. С чего вы взяли?
— Да ты позеленела, как лягушка! — заржал Виталий.
Очень смешно! — оскалилась я про себя. И только потом до меня дошло, что это его первый смех после смерти Джесс. Ради такого я готова была ещё тысячу раз подняться и спуститься с этого дурацкого склона и позеленеть: и как лягушка и как крокодил и как кузнечик. Прикинуться всеми вместе взятыми, лишь бы только знать, что ему уже легче. Но, начавшее слегка покачиваться сиденье, заставило меня пресечь его веселье:
— Хватит ржать! А то сейчас рухнем! — завопила я и возилась пальцами в его каменное бедро.
— Ладно-ладно, прости! Может будет лучше, если закрыть глаза?
— Ещё хуже. И лыжи, боюсь, утянут вниз.
— Тогда давай я буду тебя держать, — предложил он, всё ещё посмеиваясь. И, не дожидаясь ответа, обнял за плечи.