Она подняла на меня полные слёз глаза.
— Эрик, — прошептала она. — Твой папа…
Сглотнула и не договорила. Пусть кровной родственницей она приходилась моей маме, а не отцу, все же, Фрея была его племянницей, хоть и названной. А еще мой отец оставался её последним покровителем. Сейчас же, ничто не мешает Эрнестине вышвырнуть бедную Фрею из королевской резиденции, словно никому не нужную собачонку. Собственно, то же самое она может сделать теперь и со мной.
Я присел рядом на кровать, полностью разделяя с Фреей внутренний ад. Какое-то время мы не разговаривали, даже не шевелились. Спустя несколько минут я несмело спросил:
— Как ты узнала?
Девочка, словно с усилием, посмотрела на меня.
— Мне рассказала Корнелия, — прошептала она, и её глаза снова наполнились слезами. — А ещё… Королева отобрала твое наследство. — Фрея закрыла лицо руками, и я едва расслышал. — Её сыновья подвинули тебя и Мэрит в очереди престолонаследования.
Эта мысль вертелась в моей голове с тех пор, как я узнал о смерти отца, ведь это логично. Эрнестина рвет зубами по живому, выворачивая сложившуюся ситуацию себе на пользу. Не могло ли так случиться, что из-за неё эта ситуация и возникла? Не странно ли, что как раз накануне отцовской скоропостижной кончины между папой и Эрнестиной случилась размолвка? Хотя, размолвка это сильно смягченный вариант. Отец прямым текстом заявил, что Эрнестина, как королева-консорт, ни на что серьезное претендовать не может, и вес имеет лишь слово отца. Не потому ли она позаботилась о будущем своих детей?
Нужно было что-то делать с исходящей на нервной почве Фреей. Я поднялся с кровати и, сделав несколько шагов в сторону двери, обернулся. Фрея никак не отреагировала. Её била настолько крупная дрожь, что вряд ли она вообще была способна хоть что-то заметить сейчас, так что я вышел за дверь и направился в покои Корнелии, благо, они находились недалеко.
Обитель Корнелии была, наверное, самой эксцентричной во дворце. С широкой кроватью, выдержанная в тонах от бежевого до ярко-розового, она отлично подходила обладательнице волос цвета жевательной резинки. Возле кресла с деревянными поручнями стояла скрипка, которой и занималась хозяйка покоев, когда я вошел. Корнелия находилась не в лучшем расположении духа, а завидев меня на горизонте, нахмурилась ещё больше.
— Доброе утро, принц, — коротко бросила она. Её розовые волосы были заплетены в тугую косу, а повседневная одежда сменилась черным траурным нарядом.
— Фрее плохо, — без обиняков выпалил я. Нервные морщины на лице Корнелии разгладились; их сменили обеспокоенный взгляд и поджатые губы.