Ева потеряла голову, не зная, то ли отдаваться на власть своего безумного начальника, то ли бороться с ним до последнего. На ее счастье, Гордеева прервал громкий сигнал другой машины. Мужчина средних лет вышел из видавшей виды Тайоты и начал жестикулировать, разбавляя все это отборным матом.
— Нашли где обжиматься… это частная парковка! Не имеете права тут стоять… совсем стыд потеряли… — Ева слышала только отрывки его фраз, пока Влад заводил машину и они трогались с места.
Несколько кварталов проплыли мимо, словно в тумане, Виленская пыталась унять бешено колотящееся сердце и понять, что же все-таки только что произошло. А когда до нее вдруг дошло, по щекам отчаянно покатились слезы. Гордеев бросил на нее удивленный взгляд, но не успел ничего сказать.
— Остановите машину, — твердо потребовала Ева.
— Что?
— Остановите долбанную машину! — прокричала она. Ева в полной мере осознала, что чуть не оказалась оттраханной, словно грязная шлюха на парковке, черт знает где.
— Ева, — опасным тоном начал Гордеев, но его нещадно перебили.
— Я не трогала ваши чертовы деньги, пальцем к ним не прикасалась! Я не знаю, кто их взял, но я найду их, из-под земли достану, но верну! Не думайте только, что можете купить меня, словно я проститутка, я никогда не продавалась и никогда не буду продаваться! — Ева даже не знала, что умеет так кричать — отчаянно, с надрывом, но ситуация была патовая и незнакомая, она разбудила в ней что-то яростное и доселе невиданное.
Виленская плохо помнила, как дальше выскочила из чужого автомобиля, как хлопнула дверью и как потом добиралась до ближайшего метро. Только выйдя на своей станции и снова очутившись на прохладном осеннем воздухе, поняла, что произошло.
Начальник пытался затащить ее в постель, чтобы заставить отработать деньги, которых она никогда не брала. Ситуация была чудовищной, и Ева понятия не имела, как из нее выбираться.
В голову забралась тщедушная мысль о том, чтобы уехать, просто сбежать из города, но она тут же была отброшена в сторону. Это было однозначно плохой идеей. Так она точно признала бы свою виновность, более того, что-то подсказывало ей, что в этом случае, в грязную историю окажутся примешены и ее пожилые родители, которых она не хотела в это втягивать.
Гордеев, как оказалось, был психопатом и извращенцем одновременно, а она сегодня своим поведением, скорее всего, только все усугубила, но как еще она могла поступить? Отдаться ему прямо там? Дать себя отвести в какой-нибудь дешевый мотель и раздвинуть перед ним ноги? Где это было видано и кем он ее считал?