Даня нежно целует меня в щеку и шепчет:
— Я хочу, чтобы ты тут жила. Все равно квартира стоит без дела. Я хотел ее сдать, но так и не повернулась рука.
Я вмиг напрягаюсь до предела.
— Дань, мы это уже обсуждали, — строго говорю.
— Мы обсуждали твой переезд в дом отца, а про эту квартиру мы еще не говорили.
— Какая разница?
— Большая. Эта квартира стоит пустая больше двадцати пяти лет. С тех пор, как моя мама начала встречаться с отцом и переехала к нему. Здесь больше никто никогда не жил. Ты можешь сделать ремонт, как тебе захочется, выбросить все старое и купить новое по своему вкусу…
— Данил, я не содержанка! — злостно выпаливаю и стараюсь скинуть с себя его руки, но Громов только еще больше усиливает захват.
— Маша, что ты вдолбила себе эту содержанку? — злится. — Я знаю, что ты не содержанка!
— Я с тобой не ради имущества и не ради денег и статуса твоего отца!
— Я знаю это.
Мне еще хочется добавить «Я не как моя мама», но на этом решаю замолчать, вот только слезы стыда за родительницу уже выступили на глазах.
— Маша, почему тебе так сложно принять от меня заботу? Я люблю тебя, и мне небезразлично, где, с кем и в каких условиях ты живешь. Я просто хочу быть уверен, что ты в порядке и безопасности.
— Я в порядке и безопасности, — отвечаю дрогнувшим от слез голосом.
— Нет, Маша, это не так. Ты живешь в общаге с тараканами и прорванной трубой. А я бы очень хотел, чтобы ты жила в хороших условиях, — Данил разворачивает меня к себе и берет в ладони мое лицо, поднимает на себя. — Эй, ну ты чего? — замечает мои слезы.
— Я не как моя мама, — все-таки произношу это вслух.
— Я знаю, — обнимает и прижимает меня к себе. — Маша, ты совсем другая. А я так сильно тебя люблю, что у меня сердце разрывается, когда я думаю о том, что ты в какой-то общаге. Маша, пожалуйста, позволь мне о тебе заботиться. Я так этого хочу.
Я люблю Данила всем сердцем и, конечно, я таю от его заботы, но вот так взять и начать жить в его квартире для меня сложно. Но я остаюсь у Данила дальше, поскольку грипп никуда не прошел. Днем у меня снова поднимается температура, и я почти не встаю с кровати.
Громов остается со мной, пока я не поправляюсь. Первые несколько дней, когда мне совсем плохо, даже не ходит в универ, а целыми днями наблюдает за мной. Мне звонит мама, услышав, что я болею, порывается приехать, но я прошу ее этого не делать. Она знает о моих отношениях с Данилом и… категорически против них. Все еще таит обиду на Сергея Юрьевича за то, что тот ее бросил.
С новым мужем маме не очень сладко. Она почти ничего не решает во дворце, всем заведуют его дочки. В этом плане с Громовым-старшим ей было намного комфортнее. Мама была хозяйкой в доме, прислуга ее слушалась, а сам Сергей Юрьевич дал ей золотую карту и полный карт-бланш на все.